да заждались.
На товарища Цейхмистера присутствующие смотрели с доброжелательным интересом. Несмотря на обычный в этих местах апрельский холод, новый, только что прибывший из Москвы, технорук около двух часов кружил по лагерю гидростроителей, изучая, высматривая, впечатляясь спартанским бытом местного немногочисленного населения. Внимательность прибывшего из Москвы начальства к быту зимующих на берегу Вилюя скрасило неприятное впечатление от долгого ожидания над стынущими закусками.
Архиереев соврал про недовольных. В лаборатории у поляны разместились просторно, потому что к застолью в честь прибытия технорука допустили лишь избранных, элиту, первый сорт здешнего общества. В углу, рядом с пресловутым муфелем, примостился архиереевский друг-приятель Осип Поводырёв, об руку со своей женой Аграфеной. Кроме названных присутствовали ещё восемь душ. Всё передовые (читай – самые горластые) работники под предводительством парторга Байбакова, он же несостоявшийся технорук, он же заместитель товарища Цейхмистера. Человек этот с ничем не примечательной русской фамилией сам готовился занять лидирующую должность, да не сложилось.
Итак, получается ровно десять душ первожителей, тех, кто сидит на Экрберийском створе с 1953 года. Плюс сам Архиереев. Плюс технорук Цейхмистер. Всего получается двенадцать душ. Символично.
По чести говоря, Архиереев ожидал немедленного и сокрушительного бунта. Причина простая – тяжёлые, а порой и невыносимые бытовые условия, облегчения которым в обозримой перспективе не видно. Присутствующим на собрании и их семьям довелось в полной мере испытать суровость северных зим, ведь зимовали они из года в год в палатках. Осип со своей Аграфеной к такой жизни хорошо приспособлены – отсюда сюрпризов ждать не приходится.
Осип с Оленёкского района, появился на свет в чуме. Аграфена местная, но тоже не из прихотливых. Иное дело – москвичи и ленинградцы, составлявшие костяк команды проектировщиков. Злые на работу, чудовищной выносливости люди, но и поговорить любят. И разговоры их без околичностей. Сыпят правду в глаза, как повар соль да перец в кушанье. Остро получается, солоно, так что не всякий и сожрёт такое. Вот бойкий заместитель технорука по новой наплескал спирт по кружкам. Сообразительная Аграфена поставила перед Цейхмистером тарелку со струганиной, солонку и перечницу и вернулась на своё место, в противоположном конце большой комнаты, где у двери чёрного хода стоял её пустой стул.
Волнение Архиереева чуток подтаяло, когда все, стоя навытяжку, приняли за провозглашённый бойким заместителем тост: «За вновь прибывших. Прошу почтить вставанием».
– Да, мы здешние первожители, приветствуем вновь прибывших. Живите, – проговорила Аграфена. – Уж мы-то тут нажились. Правда, Осип?
Смиренный муж Аграфены кивнул.
– Мы подадимся к амакинцам. Там дома строят. Нам комнату обещали с печкой. Хотим в комнате жить, не в палатке.
Вот
