ты знаешь о водохранилищах, повариха?
– Она медсестра…
– Она имеет в виду Камское водохранилище. Говорят, там много деревень ушло на дно вместе с кладбищами.
– Какое там! Аграфена дальше Мухтуи[1] нигде не бывала.
Архиереев обернулся к техноруку:
– Клавдий Васильевич? Товарищ Цейхмистер!
Тот сидел бледнее свежего снега, ни жив ни мёртв от непонятного смущения, но руки разомкнул – студил холодными ладонями забытую чашку с чаем.
– По-моему, это делается как-то не так, – смущенно проговорил он. – Мне никогда не доводилось руководить присвоением названий посёлкам. Возможно, за разъяснениями следует обратиться в вышестоящие инстанции? Ведь нас, товарищи, никто не уполномачивал на такие действия…
В ответ на замечание технорука вновь посыпались ироничные, а порой и саркастические комментарии:
– …капитан свое дело туго знает, товарищ технорук. Скольким лагпунктам дал название?..
– Бери выше! Колыма и Магадан – тоже дело рук капитана…
– Врёшь, братишка! Магадан товарищ Сталин придумал. В Кремле. Сам лично!..
– С Берией!
– А капитан придумал Усть-Неру…
– Эй, капитан! Выдай-ка нам одну из своих баек, как вы в Усть-Нере золотишко мыли…
– Двенадцать человек на сундук мертвеца! Ё-хо-хо!
– У Стивенсона было пятнадцать…
– А ну, тише вы, черти!
Архиереев ударил кулаком по столу и в мгновенно наступившей тишине снова обратился к техноруку:
– Таким образом, вы воздержались, Клавдий Васильевич? Вы ведь не против ссыльного демократа-революционера Чернышевского?
И технорук нехотя поднял руку.
Они вывалились из душной лаборатории под апрельские звёзды. Клавдий Васильевич с наслаждением вдохнул свежий воздух. С небес на землю медленно оседали мириады сверкающих кристаллов. Чистые, прекрасно огранённые алмазы, крошечные звёзды, вбирающиеся в себя свет, все ещё падавший из окон лаборатории. Через оттаявшие стёкла видно, как женщина из племени эвенков с русским именем Аграфена убирает со стола. Клавдий Васильевич поймал на себе внимательный взгляд Архиереева. Сейчас этот странный капитан подкинет очередную идейку, а потом потащит его ночевать в так называемый «коттедж», где ему в каком-нибудь углу отведена узкая, жесткая, одинокая койка. Койка наверняка неподалёку от нужника, сооруженного над выгребной ямой. Ах, эти ароматы спартанского быта! Но струганина была хороша.
– Где тут у вас… гам… туалет? – поинтересовался Клавдий Васильевич.
– А прям здесь! – оживлённо отозвался Архиереев. – И следов не останется. Жёлтые пятна тут же запорошит, никакой неряшливости.
Плечистый усач смотрел на Клавдия Васильевича с искренним задором хорошо подвыпившего холуя, словно ожидая дальнейших указаний.
Мухтуя – старое название города Ленск.
