отняла ребенка от груди, – говорила она извиняясь.
Молочко… чуть изливалось, и это было неожиданно и захватывающе. Она смущенно протирала маленькими квадратиками из марли текущее молоко, а мне было просто восхитительно. В моих руках ее грудь упруго вздымалась к верху. Дышала взволнованно горячо. Молоко размазывалось по щекам. Наверно нет ничего прекрасней и величественней груди молодой матери, когда она доверяет тебе полностью и без остатка. Нежные, чувственные соски тонули у меня во рту.
Я кусал ей плечи и очень дурманящее пахло у ней под мышками. Я скользнул ниже в молочно-бело-голубую кипень прозрачного шелка и, взбивая его руками, головой приоткрыл начало ног. Зажатая среди стройных бедер и низа живота находилась заветная часть тела молодой женщины, к которой я так безотчетно стремился. Мои руки рванулись туда, но эти воздушные волны прозрачной фаты все портили, мешали, совершенно неподходяще лезли всюду и сковывали мои устремления.
И вот она Земля Обетованная! Вот он ковчег похоти и сладострастия! Вот ТО, что доводит до безумия!
Мягкое нежное чрево без подготовки поглотило меня. Так не хотелось. Хотелось подождать, но это было так восхитительно, что было просто не удержаться, к этому трудно подобрать слова.
Боже! Как ничтожно скуден человеческий язык в выражении той неимоверной гаммы чувств, что перехлестнула меня через край. Как можно говорить о том, что не имеет определения и аналогов!
Это и потоки страсти, что обожгли меня. И все это пульсировало, ритмично сжималось, а то становилось нежным. Она выгибалась, руками за головой вцепившись в прутья кровати. Они испуганно скрипели. Побелевшие пальцы, казалось, намертво срослись с ними. А Маша, тихо стонала и шептала что-то горячо бессвязно и не отчетливо. Будто забывшись, она расслаблялась или просто прислушивалась к звукам в коридоре. И вновь что-то там внутри охватывало, обнимало, и я тонул, полностью пытаясь достать дно, и когда казалось, уж нет обратной дороги ее существо отпускало меня, что бы спустя одно мгновение, принять вновь и вновь.
«Боже! Боже правый! Почему ты создал столько удовольствий для рабов твоих, которые нарушают твои заповеди!
Самые сильные чувства запретны!
Самое великое счастье нарушать твои табу и препоны и умирать растворяться в огненном вихре наслаждений. Все порочно! Все порочно, но так сладко!!! Как она хороша, стройна и необыкновенно отзывчива на любое твое малейшее движение. Вы слились в один механизм вы одно целое, одна машина, работающая в унисон. Природа создала ваши организмы, что бы они приносили высшее и ни с чем несравнимое удовольствие друг другу.
Нежность!
Эта бесконечная нежность распростертого женского тела, вздымающихся сосков, воспаленно сухих губ, стонов криков, метаний головы по кровати, конвульсивно безотчетных движений тела, будто это совсем и не тело, а лишенный костей упругий механизм, конвульсивно сокращающийся исходящий волнами, дрожью и чем-то еще необъяснимо
