и принялся медленно, с достоинством, есть – как подобало его воображаемому статусу.
– Виньетка, – обратился он, стараясь не слишком громко хлюпать, – скажи, от моего занятия есть польза?
– Конечно, – ответила та, откинувшись на стуле по другую сторону стойки. – Если бы ты не ел лапшу, мне было бы некуда ее девать.
– Да я не о том, – махнул он рукой в сторону сумки, висевшей на причудливой барной вешалке. – Я о работе художника-кошмариста. Это ведь важное дело?
– Ну да, – ответила Виньетка. – Разумеется. Хочешь, историю расскажу? Существовала когда-то страна, где не было ни одного художника-кошмариста. А потом там всех сожрали. Такая вот короткая история.
– Нет, я понимаю, что моя работа считается важной, – поправился Художник. – Но… важно ли то, что делаю конкретно я?
Виньетка наклонилась к нему. Учитывая ее позу, смотреть ей в глаза было весьма непросто. Возможно, вы слышали о криптиках? Виньетка – одна из них. Мой вам совет: старайтесь не заглядывать криптику в глаза. Без маскировки он может искажать пространство и время, и те, кто пытается найти смысл в чертах его внешности, нередко сходят с ума. С другой стороны, у кого из нас никогда не возникало желания показать средний палец линейной последовательности?
– Понимаю, к чему ты клонишь, – сказала она.
– Правда?
– Да. В знак уважения к героическому труду живописца даю тебе семипроцентную скидку на лапшу.
Художник не это имел в виду, но тем не менее поблагодарил кивком. Все-таки он был молод, а работа у него была хоть и важная, но низкооплачиваемая. Семь процентов – это семь процентов.
(Надо сказать, что Виньетка предоставляла скидки лишь в размере простых чисел. Цитирую: «У меня есть стандарты». До сих пор в толк не возьму, что она имела в виду.)
Виньетка отвлеклась на другого клиента, и Художник продолжил с хлюпаньем вытягивать лапшу из теплого наваристого бульона. Лапша была недурна. Кое-кто даже утверждал, что она лучшая в городе. Неудивительно. Если криптики что и умеют, так это в точности следовать инструкциям. Виньетка хранила все приправы для бульона в склянках, вымеряя дозировку до последней гранулы.
Посреди трапезы к бару подошла Аканэ, и Художник отвел взгляд. Девушка надолго не задержалась, забрав напитки для своей компании.
Художник доедал лапшу молча.
– Риса? – спросила Виньетка, заметив, что он почти опустошил миску.
– Если можно.
Она положила ложку риса в остатки бульона, и Художник уплел его за обе щеки.
– Может, поболтаешь с ребятами? – тихо предложила Виньетка, вытирая стойку полотенцем.
– Я пытался подружиться с ними в школе. Ничего не вышло.
– Люди взрослеют. Это отличает их от булыжников. Тебе надо…
– Не надо, – перебил он. – Виньетка, я одиночка. Думаешь, мне важно, что другие обо мне думают?
Она
