Терлак не сделает! – рявкнул Пол, и я вздрогнула. Глиняная чашка полетела через костер: горячие капли попали в пламя, и послышалось шипение.
– Хватит ему и клану пережитого кошмара. Уж лучше здесь сдохнуть, чем заставлять всех МакГиннесов ходить на поклон к Абелю за прощением для меня.
– Ай, – отмахнулся Али, – упрямый вы человек, господин. Волосы как пламя, кровь кипит и душа горит. Домой ведь хотите, в глазах тоска. Да и брат ваш шлет послания. Письмо из Кафиса, поди, до сих пор не открыли?
– Али?
– Что, господин?
– Умолкни, пока в бархане не закопал.
– Ой, все, молчу. Конечно, кому нужен маленький глупый Али? Вай-вай, все всегда обижают бедного слугу, шайтан подери, постоянно меня пинаете. Обидно. Бабушка моя говорила, что от чужаков одни беды…
Пол покачал головой и замер, заметив меня, стоящую в тени. Думала, накричит, но вместо скандала МакГиннес двинулся к разложенному спальному месту. Под голову он сунул сумку, а сверху накрылся бурнусом и повернулся к боку верблюда.
– Чай, каша, сухофрукты, – спокойно заметил Али, когда я подошла ближе к огню и протянула руки к котелку.
– Вы ищете Медный город?
Слуга шумно отхлебнул чай, следя внимательно за тем, как я накладываю рис в плошку. Пресная каша, водянистая лепешка нисколько не разогревали аппетит, только сухофрукты спасали ситуацию. И, судя по ухмылке на мое кривляние, Али ждал подобной реакции.
– Обсуждать миссию господина мне не по чину, – заявил слуга.
– А жен?
– Каких жен? – моргнул Али удивленно.
– Первых, вторых, – я проглотила с отвращением кашу и повозила по дну ложкой.
Опять раздалось ворчание про «глупых баб с шайтаном в голове». Возмущенный Али вскочил на ноги, расплескав остатки чая, и цыкнул на меня. Ишь, какой гордый. На простой вопрос не ответил, а мне откуда знать? Вдруг у шангрийцев принято по десять жен дома держать. Наши болтуны говорили, что мужчины из Объединенного королевства женятся раз, а потом заводят много любовниц.
Я снова поморщилась. От мысли о куче разных женщин у мужа окончательно испортился аппетит. Поев, я убрала посуду, дошла до импровизированной постели и рухнула на нее без сил. Чувство эмоционального опустошения накрыло с головой, мешало погрузиться в беспокойный сон, поэтому оставалось лежать и дрожать, прижавшись к боку верблюда.
Неожиданно теплый бурнус опустился сверху.
– Стук твоих зубов разлетается по всей округе, – услышала я голос Пола и замерла тихо, точно пугливый зверек. Я вцепилась в ткань, втянула носом знакомый запах.
– Ты замерзнешь.
– Это надежда в твоем чудесном голосе, Жасмин?
Я с возмущением приподнялась и уставилась на ишака, именуемого мужем. Тот же, в свою очередь, бросил сумку на землю, после чего лег рядом.
– Что ты делаешь? – подозрение закралось в голову.
