еще нет донесений.
– Да, – сказал Грибоедов, – но…
– Но?..
– Но каждому частному владельцу угрожает то же. Главная причина: неумение разматывать шелк.
Грек забарабанил пальцами.
– А при Компании? – спросил он со страхом и любопытством и раскрыл рот.
– Компания выпишет из чужих краев рабочих и мастеровых опытных: шелкомотов, прядильщиков…
Родофиникин не слушал его.
– Но какой же род управления изберем мы… изберете вы, любезный Александр Сергеевич, для Компании?
– Во-первых, государь издает акт, вроде закона, о привилегиях – для хозяйственных заведений, для колонизации землепашцев, устроения фабрик, для…
– Само собой разумеется, – почтительно кивнул Родофиникин.
– Засим складываются капиталы. Родофиникин сложил ладони.
– Выписываются из чужих краев рабочие и мастеровые… Родофиникин, округлив ладони, повторял:
– Мастеровые.
– Капиталы ни минуты без движения…
– Ни минуты, – похлопал руками Родофиникин.
– А по окончании привилегии, многолетней… – Грибоедов подчеркнул.
– Да, да, – спросил жадно Родофиникин, – по окончании что же?
– Каждый член Компании отдельно уже вступит в права ее.
– Да… это, это Американские Штаты, – улыбался Родофиникин. – Но если, конечно, вы говорите, капиталы…
Он задохнулся.
– Вернее, Восточная Индия, – сказал равнодушно Грибоедов.
– Ммм, – промычал, рассеянно соглашаясь, Родофиникин и посмотрел на Грибоедова.
Он вдруг очнулся и поерзал.
– Но вот управление, все-таки там будет управление, на каких оно, если можно узнать, условиях…
– Условия? – спросил Грибоедов и выпрямился в креслах.
– Условия, да, – задохнулся Родофиникин. Оттянуть? Оглядеться? Но здесь одна десятая минуты. Он сказал просто, не понижая голоса:
– Должен быть комитет.
– Комитет? – наклонил голову Родофиникин.
– Директор комитета. Помолчали.
– И… круг действий… директора? – спросил тихо Родофиникин.
– Власть? – переспросил Грибоедов.
– Мммм, – замычал Родофиникин.
– Построение крепостей, – сказал Грибоедов.
– Разумеется, – согласился Родофиникин.
– Дипломатические сношения с соседними державами.
Родофиникин перебирал пальцами.
– Право, – сказал, вдруг повышая голос и дыша необыкновенно ровно, Грибоедов, – объявлять войну и двигать войска…
Родофиникин склонил голову перед ним. Он думал. Глаза его бегали. Вот как все легко оказалось в простом и деловом разговоре. В тяжелом кабинете, с унылыми шкафами красного дерева. Что
