аккуратно положив его на стол, задержав на мгновение руку. Сжала губы, расширила ноздри, из ее карего глаза скатилась слеза; светло-небесный глаз, окаймленный черным кольцом, остался сухим. Она исчезла.
– Юка, ты где? Я тут замерзну! – говорила Мая, стуча в кабинку.
Юка оттаивала. Покрутив глазами и подвигав челюстью, она заворочала тяжелым языком:
– Да… тут, – и, с хрустом разогнув конечности, вышла.
Поджав губы, она приобняла Маю, не желая ничего объяснять.
– Вытрешь мне макияж? – спросила Юка.
– Так там же зеркало.
– Ты же знаешь, что мне…
– Ну ты же такая красивая! Мы же еще пойдем танцевать! Столько красавцев пришло – о-го-го!
Юка кротко, но серьезно качнула головой. Мая опечаленно вздохнула, надув губы:
– Доставай уже свои салфетки!..
Стерев все, она убедила Юку оставить помаду. Исполнив просьбу, Мая скромно отошла в сторонку, закурив. Юка молча дожидалась ее, то и дело вожделенно поглядывая на испускаемый дым. Пустив дым из носа, Мая достала из сумочки еще одну сигарету. «У тебя опять голова закружится. Тебе вообще не стоит…» – телепатически сказала Мая, не прекращая курить.
– Я все равно уже пила. Все нормально, – ответила Юка в голос.
Уже после первых затяжек, как и ожидалось, у Юки закружилась голова и окружающее пространство отдалилось и выцвело; Юка зашаталась и, забывшись, взглянула в зеркало, – пульс и дыхание подскочили. Тяжело вдохнув, она сползла по стенке вниз, прикрывая лоб руками. Мая подсела рядом, затушив сигарету об пол.
– Пошли потанцуем, и все пройдет, – тихо сказала она, положив ладонь на Юкино плечо.
Площадка вновь оказалась пустой. Спустя время приковылял диджей, но музыка не сменилась. Только сестры ступили на площадку, как народ, прятавшийся в зале, потянулся следом, – теперь места едва хватало для скромных танцевальных движений. Мае понравился движняк; она заиграла телом, бросая огненный взгляд по сторонам в поисках «храбреца». Она подпитывала внутренние силы взаимной игрой в гляделки, побуждавшей ее цвести, голос стал вибрирующе-флиртующий, рассыпающийся страстью.
Жаркая атмосфера воспламенилась после того, как Миша «дотронулся» до чьей-то пятой точки, – совершенно непреднамеренно, как он пояснил. Девушка в короткой юбке и надушенном дешевом парике, выглядевшая женщиной легкой доступности, набросилась на беспомощно оправдывавшегося Мишу, отпуская ему развязные пощечины. Миша остолбенел и налился румянцем, пытаясь протиснуться сквозь шквал ее неумолкающих эмоций робким оправдывающимся голоском.
Юка, беспристрастно наблюдавшая за ними, думала, как глупо и низко выглядят эти разборки со стороны. Мая вмешалась, вобрав в себя всю силу взглядов этой площадки, разъяренная и раскаленная добела, – агрессию в отношении «подданных» она принимала на свой счет. Она въелась засветившимися
