представь другую картину: тот же паренек, только повзрослевший, опытный, бежит по тому же полю, с тем же мячом, только уже не так бодро, как раньше. Возраст отнимает силы, зато в голову закрадывается истина: он не один на поле. Рядом с ним десяток таких же ребят, с той же целью и с таким же рвением забить гол, как и у него. И вот он, вместо того чтобы кого-то обгонять и обыгрывать, отдает пас партнеру. А партнер другому партнеру, и так, сэкономив силы, они забивают гол.
– Ага, – кивнул я.
– Суть в том, что мы люди, – наконец, сказал Чарок. – И умнеем мы не сразу. Надо сначала загубить себя взамен на кратковременное удовольствие, а потом всю жизнь потратить на работу над ошибками.
«Неужели мир так устроен, – недоумевал я, – чтобы сделать правильный выбор, сначала необходимо ошибиться».
– И девушки такие же, – довершил он. – Глупые, потому что им хочется все и сразу. Но это проходит. Какие бы ошибки не совершали женщины, их все равно будут любить.
Сперва я не понял его слова, но вскоре до меня дошло: мужчины так же зависимы от женщин, как женщины от мужчин. Кто придумал эту взаимосвязь, хорошо поиздевался над людьми, потому как он создал то, что заставляет людей нервничать, но любить. Гениальный и никогда не затухающий механизм.
Можно еще долго перечислять наши разговоры, все они будут сводиться к одной сути. Я в чем-то кого-то обвинял, потому что чувствовал обиду или недопонимание, а Чарок объяснял мне суть, после чего на ту или иную ситуацию я смотрел совсем иначе. Проще. Без злобы и зависти. Чарок мог объяснить все. Его советы помогали жить, и, если у кого-то из нашего коллектива случалась проблема, мы бежали к нему, рассказывали все до последнего слова и зачастую получали грамотное решение.
В тот ноябрьский день, когда печальное осеннее солнце выглянуло из-за туч, я специально пришел на завод раньше своей смены, чтобы рассказать Чарку о девочке. Кроме него поделиться секретом я ни с кем не мог. А поделиться было необходимо, потому что внутри меня все горело, и я не знал, что делать.
Чарок слушал внимательно, не перебивая. Когда я закончил, он ответил:
– Значит, ты теперь в роле отца.
– Я эту роль не выбирал, – слова дались мне не легко. – И сейчас не знаю, что делать.
– Нечего делать не надо, – смело заверил он. – Если девочку никто не ищет, следовательно, она не пропала.
– Как не пропала? – не понял я. – Она мне сказала, что сбежала. Где-то ее точно ищут. Только ищут как-то не стандартно. Тихо и скрыто. Не так, как обычно.
Чарок сделал жест, призывая меня успокоиться.
– Дети часто врут, – сказал он. – Может быть ни с какого детдома она и не сбежала. В крупных городах много малолетних беспризорников; один из них тебе и достался.
Он пожал плечами.
– Согласен, хорошего мало, но, прежде чем делать выводы, присмотрись к ней, – Чарок покачал головой. – Ты ведь
