– буйство пьяной степи, снега свищущие клочья.Валериан Гаприндашвили
Ночные листья
Ночь странная бежит, как черный пес,
Цветения вынюхивая запах,
Ей – до зари среди незримых роз
Перелетать на вытянутых лапах.
Дрожаньем туч затóчена луна.
Безмолвна, недвижима, бездыханна,
Лежит на блюде дымчатом она
Отсеченной главою Иоанна.
Распятье одиночества влачу,
Молюсь лишь ночи. И, подвластен чарам,
И проклят всеми, я вослед лучу —
В глубь черноты – лечу Элеазаром!
Мамиа Гуриэли[33]
Умолкшие стихи – я в желчном их дурмане;
Кутила Мамиа – дивлюсь его мечтам.
Вот – собственный его и вечный макадам,
Судьбинный и глухой, смертельный Балахвани[34].
Здесь оргия была, и все размылись грани,
И в серой хижине в рассветный тусклый миг
Неспящий человек печален, бледнолик,
И тающая плоть милей алмазной дани.
Чахотка в дом вошла, и принимает греза
Поэта в свой пожар из рук туберкулеза,
И кашель громовой – как отблески костра.
На помощь не спешит в пустыне голубица,
Придет закрыть глаза Верленова блудница,
Его зловещих язв ужасная сестра.
Али Арсенишвили
Юность, неужто прошла ты, промчавшись бурливо,
И молодыми не будем?.. Далёко, далече
Эта Москва и студенчество, книги и пиво,
Лирика – снег, осыпáвший двух ангелов плечи.
Милый Али! Я уверен – все в памяти живо!
Зимние улицы, стужа, случайные встречи.
Власть одиночества, жизни неведомой диво…
Но вдохновенье венчало и споры и речи.
Разве забуду твою комнатенку на Пресне,
Сладость бессонницы, жар чаепития с хлебом!
В море стихов мы качались, носили нас песни!
Сажей подернутый, был этот мир или не был?
Нет, помни все… Поцелуи в снегах, осиянный
Бронзовый Пушкин, Неждановой голос желанный.
Тициан Табидзе
Мессия для тебя – измученный Пьеро.
Подобен стих-джейран шута лихой проказе.
Сонетом увлечен, ты предал мухамбази,
И, как пиявка, льнет к поэзии перо.
Купели грезящей лазурь и серебро —
Созвучий слезы льешь, ваяешь ты в экстазе
Рукою женственной лозы лиловоглазье.
А на душе – огня ордынское тавро.
В зерцале огненном твоя встает Халдея.
Взирает на тебя из дыма твой двойник.
И караван теней приблизился, твердея.
И поколений сонм у жарких скал возник.
Прародину окинь всей синью глаз, мечтая,
Чтоб сказка не ушла, сияньем залитая!
Праздник Офелии
Верико Анджапаридзе
Лишь
