зрачки глаз. Эффалия же с не меньшим интересом косилась на серебряные запонки в форме вороньих голов, а спустя пару секунд уже примерялась попробовать их на зуб.
– Рекомендую закатать рукава, если рубашка дорога. Не кусать голое тело мы с ней договорились. А вот с одеждой у неё личные счёты.
Бросив взор на Лили, Леонардо понял, почему женщина, несмотря на осеннюю прохладу, надела платье с коротким рукавом. Но совету не внял. Лишь заставил магией исчезнуть запонки, чтобы те не повредили молодые зубки:
– Дитя познаёт мир. Знание важнее материальных ценностей.
Лили усмехнулась:
– Поверь, познавать мир она может и без порчи вещей, – женщина наблюдала, как зверёныш, лизнув манжет, отыскал на нём неприметные обсидиановые пуговицы. – Но дело твоё.
– Всем правят приоритеты, – улыбнулся Леонардо и исхитрился показать дочери указательный палец – та сразу же начала охоту за блестящим перстнем. – Мои – уже обозначены. Я не останусь тенью в её воспоминаниях.
– Раз ты настолько твёрд в своих намерениях, тогда… – женщина поймала внимательный взгляд, – добро пожаловать в наш дом. И раз уж так вышло, то… меня зовут Шиари`Ли. Или просто Ли, – женщина развернулась и зашагала по тропинке. – Пойдём.
– Дом? – развлекая зверька летающим перстнем, некромант направился следом с проступившей на лице усмешкой: – Я ощущаю, как встал на невидимую глазу ступень. Вероятно, помост. Что же меня ждёт? Инаугурация за примерное поведение? Или заклание за излишнюю надоедливость? В обоих случаях демонстрируемое доверие лишь подтверждает исход. Я заинтригован.
Распробовав витиеватую речь, Ли позволила сорваться смешку:
– Слишком высоко метишь. Всего лишь ступень под крышу, где не будут страшны дождь и стужа, – в голове же мелькала мысль, а не допустила ли она только что ошибку. Да поздно уже терзаться. Даже слишком. – Ты, главное, за́мок себе не навоображай, а то падать с помоста будет больно.
Леонардо уловил в голосе женщины неуверенность и сдержал шутливую провокацию: не стал говорить, что покорение высот – его профиль, а падения превосходно развивают изобретательность. Ведь и без того, невзирая на гостеприимный жест, о настоящем доверии речи не шло: позади на тропинке стучало сердце гиены, какая шла бесшумной поступью хищника и буквально прожигала взглядом чёрную спину.
С очередным изгибом тропинки заросли расступились, обнажив поляну с коротко выщипанной травой. Здесь и находился тот самый «дом». Круглая хижина. Несмотря на укрытую дёрном и плющом крышу, от жилища веяло уютом. Уютом и прагматичностью.
Две одинаковых пристройки. С каждого бока. Левая, судя по квохтанью, – сарай. Правая – вероятно, жилая. Позади же крыша перерастала в навес, под которым дремала телега. Сверху строение напоминало расправившую крылья птицу. Этого, как и навес, колдун видеть не мог, но сидевший на опушке ворон быстро заполнил
