задумалась.
– Не уверена, что оно вообще у меня есть. С чего бы? С первых секунд своей жизни я видела только людей и росла среди них. И воспринимаю себя одной из них. Если бы не редкие напоминания о происхождении, я бы вовсе забыла о подобной мелочи, – улыбнулась женщина. – Эксперимент ради простого любопытства? Не думаю, что это хорошая идея. За такое любопытство можно дорого потом расплачиваться. Ведь никто не знает, что произойдет. Может, и ничего. А может, на свет вылезут не самые лучшие черты моалгрена.
– Что же… – неторопливо выдал колдун. – Отрадно слышать, – он уронил взор на вновь задремавшую малышку: – Я и помыслить не мог о столь ответственной хранительнице в своё отсутствие.
– Я бы всё-таки сначала тщательнее взвешивала слова… – голос Ли не скрывал возмущения, а Эффалия заворочалась во сне. – Она – моя дочь, а не просто подопечная, вручённая тобой.
– Она была твоей дочерью и в чреве, – поймал распалённый взгляд Леонардо. – Однако ты подумывала, стоит ли ей появляться на свет. Я не осуждаю. Лишь обращаю твоё внимание на неоднозначность первичной ситуации. Потому прошу принять мои прошлые слова, как комплимент. Ты сделала правильный выбор.
Сколько слов крутилось на языке! Которые непременно были бы высказаны, если бы они с колдуном оказались наедине. Но пришлось отрешиться от ситуации, чтобы погасить эмоции и не волновать Эффи. Ли вцепилась в чашку с недопитым чаем:
– Время покажет, насколько правильными окажутся мои выборы, – буркнула она.
Такой ответ не заставил себя долго ждать. Чтобы хоть немного разрядить атмосферу, Леонардо решил сменить тему: поделиться мыслями об увиденном превращении. Как оказалось, полиморфические способности у других существ обычно формировались в более позднем возрасте – ровный баритон иногда переливался искорками оживлённости. Правда, тусклыми. Словно вкрапления слюды в пыльном валуне. Холодный восторг учёного? Или же то была с трудом маскируемая гордость? За собственное потомство. Ли не смогла распознать загадочную эмоцию. Впрочем, чем бы она ни являлась, звучала приятнее, нежели элегантно поданное осуждение или высокомерные речи.
Испив третью чашку чая и уделив внимание проснувшейся дочери, Леонардо покинул хижину в сгущающихся сумерках. Вышел за порог и побрёл в сторону портала.
* * *
В холле поместья господствовал мрак, когда некромант возник у входной двери. Он уверенно зашагал по ковровой дорожке, что впереди изламывалась уходящими вверх ступенями, и даже коснулся мраморной глади перил, когда за спиной вдруг раздались одиночные хлопки – Леонардо неторопливо остановился.
Вслед за зловещими аплодисментами во тьме прорезался собственный голос:
– Не каждый сумеет так правдоподобно радеть за пушистую зверушку…
– На твоём месте я бы остерёгся говорить в таком тоне о моём первенце, – брошенный через плечо взгляд пронзил черневшего в центре холла двойника.
– Тебя
