в Варшаве. Бунд – это была еврейская социалистическая партия вроде польских социалистов. Они обещали, что построят тут социализм, и неважно, кто ты – украинец, белорус, еврей, поляк – всем будет хорошо.
А насчет коммунистов в тридцатые годы у вас уже никаких сомнений не было?
Конечно не было. Я знал, что коммунизм – это обычная диктатура, которая убивает людей, чтобы удержаться у власти. Меня этому сызмальства мама научила, моей заслуги тут нет. Однажды (кажется, в 1933-м или в 1934 году это было, не помню[9]) она мне сказала: «Марек, если хочешь последний раз в жизни увидеть настоящий социализм, поехали со мной в Вену. Потом социализма нигде не будет». Там проходила Рабочая олимпиада, но я предпочел поехать в лагерь с подружками.
В каких школах вы учились?
Меня из всех школ то и дело вышвыривали.
Расскажите об этом подробнее.
Да стыдно… Я плохо учился. У меня был туберкулез, в школу я пошел очень поздно, сразу в четвертый класс. Потом – гимназия. В этой, первой, гимназии я проучился два года. Нам не разрешалось ходить на демонстрацию Первого мая, а я пошел. Когда возвращался, встретил директора и, как вежливый мальчик, поздоровался. Наутро он вызвал мою опекуншу и говорит: «Я обязан его выгнать за участие в демонстрации, но не выгоню только потому, что он дурак. Если бы он со мной не поздоровался, я бы ничего не заметил». Последние два года я учился в школе Купеческого общества. Мне там пришлось несладко – в школе всем заправлял НРЛ[10]. В эту школу со мной ходил брат Мосдорфа[11]. В ней было ужасно, ее постоянно закрывали, потому что там били евреев. А в остальном, как школа, – превосходная.
Сколько лет вы там проучились?
Два года. С шестого по восьмой класс. Закончил ее в 1939 году.
Судя по вашему рассказу, вы не получили никакого религиозного образования.
Нет-нет… У нас с Господом Богом нет и не было ничего общего. Единственное, о чем его прошу, – чтобы он защитил меня от друзей, а с врагами я и сам справлюсь. Но он даже от друзей защищать не хочет…
Но разве вас не учили…
У нас был очень светский, очень прогрессивный дом. Кстати, Церковь в предвоенной Польше – сплошь черносотенцы. Любая крупная антиеврейская или антиукраинская заваруха затевалась в костеле. Был в Варшаве священник по фамилии Тшечяк[12], служил на Театральной, оттуда обычно начинались погромы. «Не покупай у жида», «бей жида» и так далее. Однажды, кажется, во время выпускных, меня избили на улице Новый Свят. Там стояли целые банды из НРЛ, но евреев с Банковой площади они боялись – евреи лупили их оглоблями. Вы, конечно, не помните извозчиков. У них были повозки с оглоблями, после войны таких не осталось. Так вот, стоило на улице Новый Свят появиться еврею, сразу начиналась драка. Точно не помню, что тогда случилось, но в тот раз отдубасили меня крепко. Тем не менее выпускные я сдал. Не знал ничего, но как-то удалось.
Что было источником
Организованная Социалистическим рабочим спортивным интернационалом Всемирная рабочая олимпиада, о которой упоминает Марек Эдельман, проходила в Вене в 1931 г.
НРЛ – Национально-радикальный лагерь (
Ян Мосдорф (1904–1943) – польский публицист, политический деятель. С 1926 г. был связан с народно-демократическим движением, один из создателей и руководителей Национально-радикального лагеря, инициатор многих антиеврейских акций.
Станислав Тшечяк (1873–1944) – католический священник в межвоенный период, считавшийся одним из знатоков иудаизма и еврейской истории. В многочисленных выступлениях, проповедях и статьях 1920–1930-х гг. рассуждал о пагубном влиянии евреев на польскую экономику, политику и нравственность. Призывал к законодательно закрепленной экономической борьбе (без погромов), а также к «очищению Польши от евреев».
