невызревший юность сузил.Ах, поэзия, моя крестница,
снова душит меня твой узел!
Не признаемся даже шёпотом
в том, что не было, кем не стали.
Нет, не свидимся, – а то что потом? —
к горлу молодость – нож из стали…
«Я, ты скажешь, молчал? Но я инициировал спор…»
Я, ты скажешь, молчал? Но я инициировал спор,
перешёл рубикон и вам истину под ноги кинул.
Миллионы людей будут помнить меня до тех пор,
пока голая правда угодна заблудшему сыну.
Не смолчал я, а шёл вам навстречу, а значит, вперёд,
кто не принял меня, тем уже не поспеть за идущим.
Пусть ещё не пришёл, но, поверьте, придёт мой черёд,
и моя недосказанность выскажет всё пред грядущим.
«Мне нынче голову снесло…»
Мне нынче голову снесло,
чтоб я остался безголовым.
Зло единиц рождает зло
всех тех, кто любит это слово,
всех, кто сумеет применить
его безжалостные чары,
и судные чужие дни
кому послаще всякой свары,
чтоб жажду крови палача
смогли бы утолить прилюдно…
Ведь головы рубить с плеча,
оказывается, так нетрудно!
А кто теперь без головы, —
теперь им, правда, думать нечем, —
не догадаются, увы:
союз зла с глупостью – он вечен!
«Всех чувств не удержать на кончике пера…»
Всех чувств не удержать на кончике пера,
как в капельке чернил все буйства океана.
Их сможешь оценить – тогда придёт пора
и станет жизнь твоя предметна и желанна.
Хвала тебе, коль ты осилишь океан
и сможешь оценить, что кажется бесценным.
Сверхчеловек ли ты, но всё же не болван,
а лишь играешь роль, не покидая сцены.
Теперь ты возразишь, ведь есть всего лишь пять
тех органов, чрез них всем нам открыты дверцы.
Но чувства, чтоб рождать, жить ими, их унять
способны – дай же Бог! – одна душа и сердце.
«День грядущий напомнит о первой любви…»
День грядущий напомнит о первой любви,
он же счастье принёс о рождении сына.
Где теперь та любовь? – ты её не зови,
ну, а сын? – перевязана с ним пуповина.
Та планета как спутник кружится во мгле,
и на ней всё прекрасно, и счастья довольно,
да вот только на грешной пустынной Земле
что-то мне одиноко и вместе с тем больно…
«В свежим снегом застеленном поле…»
М.В., Д. В.
В свежим снегом застеленном поле,
рядом с лесом тревожно-густым,
подчиняясь ниспосланной воле,
он остался навек холостым.
Он кому помешал, убиенный
осквернённой и подлой рукой?
Прах при жизни порочный и тленный
после смерти нашёл здесь покой.
Кем
