style="font-size:15px;"> Простившись с Жанной и спускаясь с лестницы, старик с отчаянием шептал:
– Боже мой! Боже мой! Да ведь это разорение! Это разорение!
– Вы просили меня сообщить какие-нибудь сведения о моем отце, – сказала Жанна после ухода кассира, – слушайте. Это был человек энергичный, решительный, и жизнь его, в особенности, когда он был молод, была полна всевозможных приключений. Его родители были бедные люди. Двадцати лет он уехал в Америку попытать счастья. Сперва он поселился в Нью-Йорке, затем отправился в Калифорнию, и прожил там несколько лет. Наконец, в тридцать лет, кажется, он уехал в Буэнос-Айрес, где пробыл два года и очень удачно спекулировал на покупке земель. Затем вернулся в Париж, женился и вскоре открыл банкирскую контору, дела которой он вел очень усердно до последнего времени, когда это ужасное событие…
Она не договорила и прижала платок к глазам, в которых стояли крупные слезы.
– И вы никого не знаете, кто бы был зол на него?
– Никого. Мой отец был воплощенная доброта. Его сердце и кошелек всегда были открыты для всех несчастных.
– Эти путешествия… эти беспрестанные переезды… – сказал Бидаш, как бы рассуждая сам с собой, – неудивительно, что в этом преступлении видна рука моряка… Но как его найти?..
После минутного молчания он продолжал:
– Мы должны заняться также тем обстоятельством, о котором говорил сейчас кассир вашего батюшки: исчезновением бумаг и денег из сундука. Вы мне позволите, мадмуазель, осмотреть этот сундук?
Жанна утвердительно кивнула головой. Бидаш встал и завернул занавеску у окна, чтобы осветить ту часть комнаты, где стоял сундук. Подойдя к нему, он не мог скрыть своего изумления и, быстро опустившись на колени, наклонился к замку и провел по нему рукой.
– Вы нашли что-нибудь? – спросила Жанна, подбегая к нему.
Бидаш встал, его лицо казалось озабоченным.
– Странно, – прошептал он вполголоса.
Потом, обратившись к Жанне, он добавил с твердостью и энергией:
– Мадмуазель, кто-то входил в кабинет вашего отца и пробовал взломать этот сундук.
– Что вы говорите? – вскричала Жанна, сильно взволнованная, – этого не могло быть!
– Тут на железе есть очевидные царапины, сделанные отмычкой. Вы уверены в своей прислуге?
– Совершенно уверена… они живут у нас более пятнадцати лет и мы никогда не имели повода сомневаться в их преданности.
– Вы мне позволите допросить их?
– Извольте. Но прошу вас, чтобы в ваших вопросах они не увидели и тени подозрения.
– Будьте спокойны, мадмуазель!
Жанна позвонила и вошел лакей Франсуа.
– Пойдите сюда, друг мой, – сказал ему Бидаш. – Я знаю, что вы любили своего господина, что вы были ему совершенно преданы, и я не сомневаюсь,
