style="font-size:15px;"> Я был атеистом. (Почти). Во всяком случае, я не верил в душу, в жизнь после смерти, ангелов и прочую ерунду. Да, я считал, что у этого мира может быть создатель. Так называемая первопричина, заставившая его появиться и развиться в ту форму, в которой он существует теперь. Но эта первопричина в моём понимании никоим образом не могла обладать личностью, волей и желанием творить, она являлась лишь обезличенной силой, законом, позволяющим мирозданию существовать. Вот в такого Бога я верил. И считал, что случившееся с человечеством несчастье можно объяснить с точки зрения официальной науки. Сам я был от неё весьма далёк. Я работал редактором в одном крупном издательстве, специализирующемся на выпуске всех видов фантастической литературы. За свой относительно короткий срок занимаемой должности чего я только не начитался, каких только удивительных идей не встретил на страницах рукописей: и предсказаний будущего, и описаний межзвёздных путешествий и контактов с инопланетянами, и предостережений на счёт апокалипсиса… Всё смешалось в голове. Я не придавал особого значения тому, что читаю. Я просто делал свою работу: оценивал тексты, писал рецензии, но никогда не принимал близко к сердцу написанное, – оно меня не цепляло. По правде говоря, меня ничто не цепляло, даже реально начавшийся за окном апокалипсис. Теперь же все стали такими, как я.
Я не злорадствовал никому и не желал такой жизни, как у меня, однако отметил, что теперь испытываю некоторое облегчение оттого, что отныне не я один такой. Что мир, и мой город в частности, наполнился одиночками, гуляющими по набережной, на отдых всё чаще люди едут в одиночестве, в общественном транспорте, в ресторанах тоже в большинстве случаев сидят по одному, исчезли улыбчивые парочки, даже компании друзей теперь встретишь нечасто, и люди всё больше предпочитают проводить свободное время дома. Я не хотел этого признавать, но раньше я, действительно, чувствовал себя каким-то ущербным из-за того, что у меня никого нет, а теперь можно было успокоиться – отныне я ничем не отличался от толпы. Так себе утешение.
Я горько усмехнулся. Дождь перестал смотреть на меня. Я снял с плиты жалобно свистящий чайник, заварил кофе. До работы оставалось минут сорок.
Отлично. Теперь можно не париться насчёт любви. Теперь предельно ясно, что чтобы я ни делал, человек, который нужен, никогда не придёт ко мне.
2
Её звали Влада. И я любил её так, как не любил вообще никого никогда. А теперь уже и не полюблю, ввиду произошедших в мире изменений.
Когда после окончания университета я устроился в издательство, она уже работала там. С виду ничем не примечательная девушка. Худенькая, среднего роста. Одевалась она просто, не броско, и всегда куда-то сильно спешила, отчего казалась неуловимой. Ей было лет двадцать семь-двадцать восемь, но выглядела она намного моложе своих лет, возможно из-за худобы.
В общем-то, почти два
