Что ж, подрастут, и научатся многому. Талантливый народ, но порой чем-то озабоченный, терпеливо находящийся во внутреннем, молчаливом и мысленном протесте. Но внешне босоногие господа и дамы виду не подают, что чем-то не довольны…
Он сбросил тело Мини не в такую уж и глубокую яму, но, вполне, подходящую для того, чтобы дать возможность своему недавнему попутчику быть тщательно и успешно зарытым. Ничего страшного. Друкова никто и ни в чём не заподозрит. Да и было бы кого жалеть. Миня, всего лишь, один не из самых лучших и ярких детей трубопроводов. А он, Друков, всё-таки, представитель творческой интеллигенции.
К тому же, если смириться с тем, что он теперь житель Разгуляндии, то ведь и не простой, а с особенными заслугами перед новым отечеством: Лауреат государственной премии и Кавалер Ордена Задорного Теннисиста Третьей степени. За отсутствием лопаты, которую конфисковали вместе с тачкой дети трубопроводов, Денис Харитонович зарыл своего недавнего провожатого, вернее, попутчика руками. Работал ладонями быстро и сноровисто.
Вместо надгробной плиты на могильный холмик Друков с большим трудом, но водрузил огромный фолиант в кожаном переплёте. Кое-где её края присыпал землёй, без лопаты, с помощью ладоней и пальцев. Получилось красиво. Но только он это сделал, произвёл полезные и гуманные действия, как книга о диктатуре научного и практического демократизма на его глазах удлинилась и расширилась в несколько раз и стала мраморной плитой.
Даже и слова на ней большими золотыми буквами были выбиты: «Михаил Терентьевич Куровальсов, лидер национально-освободительного движения детей трубопроводов». Время рождения и смерти в краткой могильной информации не указывалось. Вместо них имелась лаконичная запись теми же, золотыми буквами: «Вечно живой». Ни больше, ни меньше.
Но память такого замечательного человека Денис Харитонович просто обязан был почтить. Он, конечно же, снял бы шляпу, но на его голове таковой не имелось. Поэтому он с почтением склонился над свежей могилой своего недавнего проводника и попутчика и ещё, оказывается, видного политического и общественного деятеля.
Стоял перед мраморной плитой, в печали склонив голову. Жаль, понятное дело, что из жизни совсем молодыми уходят такие замечательные люди. Но ведь иначе Друков поступить не мог, он просто вынужден был ликвидировать Миню. Ведь, именно, ему, Денису Харитоновичу стоило продолжать жить, причём, для того, чтобы создавать и создавать шедевры.
Вероятно, в знак благодарности, его добрые мысли оценил тот, кого только что зарыли, в поле, среди великого множества самых разных трубопроводов. Из могилы, из-под плиты вылезла пухлая и крепкая рука Мини. Конечно же, Друков на прощание её трепетно пожал.
Но настроение Денису Харитоновичу немного подпортила мерзкая старуха и одновременно обаятельная госпожа Коромысло, пролетающая над полем. Она нагло и громко крикнула с высоты птичьего и своего собственного полёта:
– Свободу
