покачав гипсовой головой, окончательно и бесповоротно решила, что перед ней сумасшедший. Если уж собрался вынести из квартиры мусор, то зачем нести околесицу и вздор?
– Пока ты ходишь, – пообещала ему Батыга, – я приготовлю для тебе немного каши из гречневой крупы или даже суп из еловых опилок.
С нескрываемой грустью он глянул на свою случайную и странную подругу и вышел за дверь. Лифт не работал, но квартира Батыги находилась на третьем этаже, и это было не так уж и плохо.
Денис вышел во двор, категорически не радуясь раннему летнему утру. Так он поступал в знак протеста против дикой и несуразной действительности мира, в котором оказался.
Не успел он свернуть за угол, как увидел, что над восемнадцатиэтажным зданием, из подъёзда которого он только что вышел, склонилась огромная бронзовая фигура Задорного Теннисиста. Как же он быстро и заметно подрос Игнат Игнатьевич, точнее, скульптура, изображающая его! Когда только она успела увеличиться? Впрочем, нечему тут удивляться. Может быть, Задорный Теннисист находился везде и всюду, причём, в разных видах и размерах. Ведь если Разгуляндия – страна абсурда, то в ней возможно всё.
Огромная бронзовая фигура Клюкина с квадратной головой в одной руке держала теннисную ракетку в другой – бутылку с водкой. Коме того, она громовым голосом пела: «На Муромской дорожке стояли три сосны…».
– Я доберусь до тебя, Друков! – зарычала статуя, увидев скульптора, и с силой ударила ракеткой по крыше высотного дома. – Я оторву тебе голову, мерзкий болтун и подлый экстремист!
Поспешно и своевременно Денис Харитонович спрятался среди густых кустов акации. К счастью, бронзовый великан его не искать не стал, перенёс эту процедуру на потом. А дом, по которому пришёлся удар ракеткой, на глазах начал разрушаться, превращаясь в пыль. На землю с воплями падали люди и самые разные и невероятные существа. Вряд ли, кто-нибудь из них остался жив.
«Кто же мне теперь сварит суп из еловых опилок? – с грустью подумал Друков. – Жаль, что теперь мне некуда возвращаться». Конечно, Денис Харитонович немного обиделся на Задорного Теннисиста. Ведь он лично вручил Друкову премию, но, почему-то, после её вручения почти сразу же возмутился. Ведь на площади, в микрофон, за трибуной Денис правильные слова сказал. А тут статуя самого уважаемого господина в стране обозвала его экстремистом, да не простым, а подлым. Неприятное определение сущности и личности Друкова.
Невдалеке скульптор увидел на огромной куче книг седую старуху в лохмотьях, с худым, морщинистым и жёлтым лицом. На коленях у неё лежала толстая раскрытая тетрадь, она, делая короткие перерывы, что-то в ней писала.
– Извините, бабушка, за беспокойство! – Друков слегка поклонился старухе. – Вы не подскажете, где здесь, просто говоря, помойка?
– Весь микрорайон со вчерашнего дня объявлен помойкой, – пояснила она, – и она с каждой минутой становится всё больше и больше. А там, где расположены старые трубопроводы, по которым уже нечего качать и переправлять за границу, огромные свалки. Прекрасная страна!
– А что же здесь?
