и этак будет хорошо. Но здесь покойней, наверное, да и трогать его без особой нужды не следует. Думается мне, что пусть лежит там, где и сейчас. Пройдёт два-три дня, будем разбираться снова. Тем более что, когда ярманка закончится, перевозить его всё равно придётся, а вот куда, тогда и решим.
– Экий ты, Сидор Иванович, человек рассудительный. Всегда всё по своим местам разложишь, да складно так, что мне даже удивительно становится, – задумчиво проговорила Ольга Васильевна, затем уже решительно добавила: – Ладно, пусть будет так, как ты сказал. Митяй! – громко позвала она.
Шустрый парень возник как из-под земли.
– Послушай, Митяй, – начала было Пожарская, но затем, по-видимому, перерешила и закончила неожиданно: – Ладно, иди себе, я сама все распоряжения отдам, – и направилась к выходу.
Тихон хотел привлечь к себе внимание, но никто в его сторону не смотрел, а он мычать громко не стал, понял, что всем сейчас не до него, и успокоился. Однако стоило только Ольге Васильевне выйти из трактира, возобновил свои попытки.
Первым к нему Иван повернулся:
– Дядя Тихон, тебе что-то нужно? Скажи, я понять постараюсь.
Тихон так разнервничался, что даже Сидор Иванович ничего понять не мог. А больной всё пытался и пытался что-то сказать, но это у него всё хуже и хуже получалось. Наконец, поняв тщетность своих потуг, он замолчал, прикрыл глаза и затих.
Феофан встрепенулся:
– Что ж мы сидим-то здесь? Ярманка работу свою почала, а мы тут сидим. Тихону Петровичу, – и он перекрестился, – мы всё одно помочь не можем. Приказчики наши с ног, наверное, сбились, нас разыскивая. Давайте-ка в балаган свой отправимся.
Он встал с лавки, где всё время сидел неподвижно, и решительно пошёл к двери. Любовь Николаевна с Прохором покорно последовали за ним. В трактире около Тихона остались лишь лекарь с Иваном, да Митяй подле двери переминался с ноги на ногу.
…Пока дядя Никита рассказывал, я, не отрываясь, наблюдал за своим отцом. Он поставил локоть правой руки на стол, а ладонь прижал к виску, как бы поддерживая голову, и в такой позе застыл, ни разу не пошевелившись. А из дяди Никиты лился и лился рассказ, как будто он фильм пересказывал, только вчера в кинотеатре просмотренный:
– «Что же мне делать-то сейчас?» – вертелась в голове Ивана одна и та же мысль, но додумать он её не решался, так и сидел почти не шевелясь. Тем временем Сидор Иванович собрал все свои инструменты в чемоданчик и тоже направился к выходу, по дороге скорее приказав, чем попросив Митяя:
– Давай, парень, найди бабку какую, пусть она при больном безотлучно сидит, а этому молодцу, – и он на Ивана кивнул, – здесь время терять нечего. Ему вон сколько заданий надавали, только успевай крутиться. Ты беги, да побыстрей. – Это он снова Митяю сказал и тут же к Ивану обернулся: – А ты, уважаемый, дождись, когда сиделка придёт, да тоже иди, дел-то у тебя полным-полно.
Сказал так и, покачивая сочувственно
