исполнением законов на территории РСФСР осуществлялся как Прокурором СССР непосредственно, так и через Прокурора РСФСР. Устанавливалось, что органы прокуратуры осуществляли свои функции, независимо от каких бы то ни было местных органов, подчиняясь только Прокурору СССР.
Конституционными нормами закреплялась неприкосновенность личности гражданам страны, а также закреплялось, что никто не может быть подвергнут аресту иначе, как по постановлению суда или с санкции прокурора.
Однако именно после принятия Конституций массовые политические репрессии набрали доселе невиданные масштабы.
В секретной шифрограмме Прокурора СССР от 7 августа 1937 г. № 973/ш/19723, адресованной прокурорам республик, краев, областей, военных и железных дорог, по поводу начатой органами НКВД (по приказу от 30 июля 1937 г. № 00447) операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов[31], указывалось: «обязываю прокуроров присутствовать на заседаниях Троек, где прокуроров [в] составе Троек нет. Соблюдение процессуальных норм и предварительные санкции на арест не требуются. Решения троек окончательны, об исключительных обстоятельствах, связанных [с] рассмотрением дел, меня информируйте… Требую активного содействия успешному проведению операции… Возлагаю лично на Вас сохранение секретности в аппарате прокуратуры о проводимой операции. [О] ходе операции сообщайте лично мне шифром каждую пятидневку».
При этом не соблюдались требования не только уголовно-процессуального законодательства, но и ведомственных актов.
Даже во внутренних приказах НКВД самокритично указывалось о допускаемых нарушениях, за что некоторые (но, конечно, далеко не все виновные) оперативные сотрудники и их руководители были сняты с работы, арестованы и осуждены.
Так, совершенно секретным приказом НКВД СССР от 23 октября 1938 г. № 00701 «О следственном производстве»[32] перечислены характерные при расследовании дел нарушения, которые предлагалось в кратчайший срок изжить.
При производстве обыска не составлялись описи отобранных документов, которые к тому же передавались в оперативные отделы, где велось следствие, с большим опозданием, иногда даже после его окончания, причем в неопечатанном виде. Постановление о приобщении к делу необходимых следствию документов не составлялось.
Зачастую лица после ареста не допрашивались в течение месяца и более. Сплошь и рядом арестованного допрашивали, помимо ведущего дело следователя, много других работников, в том числе, без ведома этого следователя. При допросах протокол велся не всегда. Нередки были случаи, когда показания арестованного фиксировались в виде заметок, а затем, спустя продолжительное время (декада, месяц и более) составлялся общий протокол без выполнения требований Уголовно-процессуального кодекса о дословной, по возможности, фиксации показаний. Протокол допроса мог вовсе не составляться
«Через трупы врага на благо народа». «Кулацкая операция» в Украинской ССР 1937–1941 гг.: В 2 т. Т. 1: 1937 г. Подготовка приказа № 00447, первый этап «кулацкой операции / Под общ. ред. О. А. Довбни, Л. С. Макаровой. М., 2010. С. 160–161.
Эхо Большого террора: Сборник документов: В 3 т. Т. 3: Чекисты Сталина в тисках «социалистической законности». Эго-документы 1938–1941 гг. / Сост. А. Савин, А. Тепляков, М. Юнге. М., 2018. С. 543–546.
