клен медленно кружился в одиночном танце, мерцал, поглощая остатки дошедших лучей, и вскоре накрыл путника с головой. Взяв за края пластинки, Омиас растянул лист, словно карту, и внимательно стал разглядывать темные очертания прожилок. Черешок болтался и царапал лесную землю.
В какой-то момент эльф будто опомнился. Выпустив увядшие края из бледных рук, он быстрым шагом приблизился к навесу и прошел сквозь него. Остановившись у деревянной двери с железными петлями, путник постучал и тут же наспех поправил плащ, грубо отряхнув его по всей длине. Никто не открыл.
Тогда Омиас оглянулся по сторонам и прислонился торчащим из капюшона ухом к дереву. Послышались скрежещущие звуки металла, и шаги, которые стали приближаться. Эльф отпрянул, поджав губы, и замер. Дверь резко открылась.
– Вороний помет! – вскрикнул сиплым голосом старик, чуть ли не уронив ящик с инструментами.
Омиас вздрогнул от резкого ругательства и виновато улыбнулся.
– Простите, что напугал вас! Я тут ищу кое-кого…
Недовольно цокнув, хозяин хижины торопливо пошел к наковальне, шумно сопя и продолжая ругаться. Его широкая спина местами прилипла к льняной рубахе, образуя симметричный полукруговой узор, а плотный рабочий фартук болтался, ударяясь о колени. Омиас медленно пошел за кузнецом, разглядывая различную мебель и большие деревянные бочки, доверху наполненные изделиями. От кухонных приборов до собранных в кучу железных гвоздей, они лежали и ждали своего часа на праздничной по окончанию лета ярмарке. Эльфы называли это событие Гульбищем. День, в которой все веселятся, прыгают через костры, объедаются собранным урожаем, а после готовятся к зимней спячке.
– Я тебя раньше не видел. Ты из поселения? – спросил старик уже спокойным голосом.
– Не совсем, со стороны королевства! – подхватил Омиас, радуясь концу напряженной обстановки. – Я хронист!
С грохотом поставив ящик на ближайший свободный стол, кузнец, подбоченившись, повернулся. Длинная густая борода закрывала почти всю шею, переливалась седыми прядями, а прищуренные глаза еле виднелись из-под заросших бровей. На лысой макушке выступали капли пота.
– Хронист? Я думал, писать историю в наше время уже не имеет смысла. Да и выглядишь ты молодо для того, кто разбирается в ней.
Он с огорчением уставился на путника и, мельком указав на выпирающий живот, добавил:
– Хорошо вас там кормят.
Лицо Омиаса покраснело. Улыбка исчезла. Собравшись с мыслями, он подошел ближе и заметил, что вдалеке за наковальней, расположившись на брусьях, висели новые седла для псов. Они были огромные. Казалось, если самый обычный эльф свернется клубочком, то будет кое-как совпадать по их размеру.
– Я ищу эльфа, который умеет говорить с псами, знаете такого? Он вроде один такой в поселении.
Хозяин хижины отвернулся и стал раскладывать принесенные инструменты, а Омиас, воспользовавшись моментом, застегнул плащ и поправил торчащие
