вдоль еле заметной тропки, в сторону поселения. Тут хронист опомнился:
– А как же работа? Разве вам не надо…
– Ты обещал молчать, – напомнил Корицик и Омиас поджал губы.
Всю дорогу всадник пытался сдержать Дичку от рыси да скачков. Она то упрямо подбирала палки с тропки, то мотала головой. В какой-то момент Омиас даже успел расслабиться и попытаться ощутить, как движется зверь. Но хватало его не надолго. Боясь сделать лишние движения, он был похож на деревянную бочку.
– А ну! – пригрозил Корицик псу, который не унимаясь, играл с палкой. Непонятное было зрелище. Поводья совсем не сжимали челюсть, а свободно болтались на вытянутой морде, но почему-то зверь слушался.
– Как она понимает тебя? – спросил Омиас.
Корицик, покачиваясь из стороны в сторону, долго не отвечал, то ли не хотел, то ли подбирал слова.
– Воспитание, – отозвался вдруг и замолк.
«Воспитание» – повторил про себя Омиас, ничего не понимая.
Тут Корицик свистнул. Протяжно и тихо. В эту же секунду, корги повернул направо.
– Она и так умеет! – восторженно вскрикнул Омиас за спиной всадника.
Тот шикнул на него:
– Не кричи. Много, что она умеет.
И так они продолжали идти молча, пока не добрались до поселения. Оно выглядело своеобразно по сравнению с королевством. Домики здесь будто вросли в кору деревьев, а то и вовсе располагались в дуплах или пнях, как хижина кузнеца. Очевидно, самые состоятельные эльфы могли позволить себе беззаботную жизнь высоко над землей. Ведь зимой можно было не уходить в полную спячку, а наблюдать за красотой заснеженного леса. Правда за такое «счастье» приходилось тоже затягивать пояса ближе к весне.
Главная протоптанная тропинка была пустой, лишь изредка из травы по бокам показывались живые силуэты и тени, хозяева которых были заняты чем-то очень важным в своих домах.
Вскоре Корицик и Омиас остановились около разросшегося куста орешника, в середине которого располагался на удивление широкий, но крепкий дощатый дом. Из него высовывались еле заметные окна, торчали насквозь ветки и сам он был будто частью кустарника. Омиас выглянул из плеча Цейла и тихо произнес:
– Мы на месте?
Корицик хмыкнул в ответ.
Привязав и расседлав Дичку позади орешника, Корицик оставил ее на подстилке из опилок и двинулся ко входу в дом. Омиас поплелся за ним еле смыкая уставшие, растянутые от поездки ноги.
Робко переступив через порог жилища, он тихо прикрыл за собой массивную дверь. Перед ним открылся первый этаж. Повсюду стояли столики, стулья, а с противоположной стороны серый камин, в котором догорали остатки бревен. Запах перемешанный с костром и чем-то сладким тут же успокоил хрониста и он, позабыв о времени, зачарованно стал расхаживать по дому. Все же внутри было не так просторно, как это могло показаться снаружи.
Корицик снова куда-то исчез. Омиас осторожно подошел к странному высокому столу, который занимал
