Гордон, – медленно произносит он. – Уже вернулся?
Я поворачиваюсь к Оливеру:
– Вернулся?
– Ну я уже сюда заезжал, – как ни в чем не бывало отвечает он.
– Зачем? – спрашиваю я.
Оливер удивленно смотрит на меня:
– Какая разница? Насколько я знаю, ты даже никогда не встречалась с Фрэнсис. С чего вдруг ты стала ее личным секретарем?
Мне хочется сдать назад, но я тут же злюсь на себя за это.
– Я приехала сюда, потому что мне интересно. Потому что хочу с ней встретиться. Я просто спросила, зачем ты приезжал сюда, потому что…
– Потому что очень любопытная, – обрывает меня Оливер.
Я морщусь.
– Мне просто интересно.
Арчи срезает с изгороди несколько торчащих веток, и с каждым разом его ножницы лязгают все громче, а Оливер тем временем пристально меня разглядывает.
– У Фрэнсис возникло несколько вопросов относительно недвижимости, – наконец говорит он, – и она пригласила меня на завтрак, мы просмотрели несколько старых планов поместья.
На дальнейшие расспросы времени нет – Арчи начинает спускаться по стремянке, балансируя длинными ножницами в одной руке. Оливер сует руки в карманы, и лишь когда я откашливаюсь, нехотя вынимает их и идет помочь Арчи. Не похоже, чтобы у садовника болело колено.
– А это кто?
Арчи спускается на гравий и вытирает лоб тряпкой. Просто вылитый старый садовник из книжек, от поношенного рабочего комбинезона и сапог до глубоких морщин на лице, загрубевшем от постоянной работы на улице. Из-под края потрепанной полотняной кепки выглядывают седые пряди, а по шее текут струйки пота.
– Меня зовут Энни Адамс, – представляюсь я, и он пожимает мне руку.
Его ладонь сухая, как потрескавшаяся земля.
– Арчи Фойл. Рад знакомству.
– Вы здесь единственный садовник? – спрашиваю я, оглядывая изгороди и лужайку. – Работы по горло.
Арчи улыбается, и морщины у глаз становятся глубже.
– Единственный настоящий. Но Фрэнсис позволяет мне делать то, что сочту нужным. Вообще-то она наняла ландшафтную компанию, и они заезжают сюда раз в неделю с газонокосилками и садовыми пылесосами. А я занимаюсь тонкой работой, потому что мне это нравится, и устраивает ее. Но в последнее время у меня много дел на ферме, и я лишь подстригаю изгороди, когда найдется свободная минутка.
Я окидываю взглядом волны живой изгороди, которая вдвое выше меня и тянется по меньшей мере на сотню ярдов вдоль дорожки, до кипарисовой аллеи.
– Впечатляющая работа, – говорю я, и это правда.
Вблизи изгородь уже не выглядит жутковато. Как человек, который видел много произведений искусства, я могу с уверенностью сказать, что эти переливы волн – одно из лучших. А садовник – настоящий скульптор.
– Благодарю.
