с себя груз на пост наблюдения, Райзигер пыхтит:
– Чертовски тяжелая работа!
Чувствует, что оба плеча намяло и теперь они болят. В изнеможении прислоняется он к стене траншеи и жует травинку.
Кернер вытирает лоб тыльной стороной ладони.
– Больше не можешь? Да, парень, ученье есть ученье… – Он поворачивает назад. – Ну, давай уже. Или хочешь полежать? Ну, я пошел, короче, ты ковыляй там следом.
Райзигер, наконец, совсем один.
«Тьфу ты черт, вот же каторга! И пить охота! Но где же пехота? Должно же здесь быть что-нибудь попить».
Райзигер недолго сомневается: «А что мне будет? В конце концов, я молодой солдат, могу иногда и заблудиться».
Делает несколько шагов вправо, за угол траншеи.
Вдруг останавливается. Испуган. Перед ним человек. Тот не двигается, даже не поворачивает к нему головы, тихо покашливая.
Ага, пехотинец!
Райзигер (застенчиво):
– Добрый вечер.
Пехотинец наклоняет голову немного в сторону:
– Из артиллерии?
Начинают разговор.
Так-так, артиллерист, доброволец, впервые здесь, в окопах? Это было настоящее угощение для старого воина. Он начинает рассказывать. Хвастать.
Да, здесь война! Отличная штука!
– Вы, артиллеристы, понятия не имеете, как у нас тут всё. Постой против французов день и ночь – тогда ты, дорогой, кой-чего испытаешь!
Райзигер мало что понимает. Глядя на человека, плотно закутанного в шинель, с винтовкой, прислоненной неподалеку к стенке, он не может понять, почему война здесь должна быть такой уж жестокой. Первая вражеская траншея всего в двухстах метрах отсюда? Замечательно. Это действительно не расстояние.
Но в чем опасность?
Ощущение полной безопасности. Двести метров?
– Конечно, тут надо быть начеку, а то францман[4] вдруг – скок! – и сцапает, – говорит пехотинец. – Конечно, у нас тоже сильные потери, – добавляет он.
Потери?
Райзигер прислушивается. Ни выстрела. Потери, а стрельбы нет? Ох парень заливает. Еще и об артиллерии так пренебрежительно отзывается. Неприятно.
Райзигер оборачивается и прощается. «Ну что ж, хуже уже не будет».
Вернувшись на место строительства наблюдательного пункта, он никого не застал. Видит натасканный материал, но остальные, похоже, вернулись назад без него. Охватывает беспокойство: будет скандал. Или попробовать догнать их до того, как они попадут на позицию? Побежать поперек поля? Тогда непременно успею.
Колеблется одно мгновение. Унимает поднимающуюся тревогу, взбирается по задней стенке рва, становится наверху, в чистом поле. Недолго смотрит в сторону врага, потом поворачивается спиной и идет к батарее. Идти по полю намного легче, чем окопами. Луг с короткой травой и застывшей землей. Можно шагать бодро.
Несколько раз встречаются ямы с темными краями, заполненные
Franzmann (
