строил метафору. Не забывайте, пожалуйста, что мне обычно внимают прихожане, исполненные восторга или хотя бы напускающие на себя восторженный вид… во всяком случае, они сидят тихо, покуда я разворачиваю метафору.
– Молю меня извинить и преисполняюсь напускного восторга.
– Отлично. Итак! Проделывая ужасные вещи над бродячими псами, мы выяснили, что сердце вбирает кровь, идущую от органов, таких как мозг, по венам, таким как яремная, и выталкивает к ним по артериям, как, например, сонная. Помните, что случилось, когда мистер Гук сшил мастифу яремную вену с сонной артерией? Только не говорите, что шов разошёлся и всё залило кровью, это я помню.
– Кровь остановилась и стала сворачиваться в трубке.
– И мы заключили, что?..
– Я позабыл. Что обходить сердце – дурная идея?
– Можно заключить, – подсказал епископ, – что в бездействующем сосуде, который принимает циркулирующую жидкость, но не выталкивает её, образуется застой; другими словами, что сердце, выталкивая кровь, гонит её по кругу, к органам и конечностям, чтобы во благовремении принять обратно. Здравствуйте, мистер Пепис! – перенося взгляд на другую сторону улицы. – Затеваем войну, а?
– Слишком легко… завершаем эту, милорд. – Из окна.
– И близко ли конец? Ваше усердие – всем нам пример, однако пора бы уж и закругляться!
– Я предвижу некоторое затишье…
– Итак, Даниель, всякий, изучающий историю Королевского общества, заметит, что на каждом заседании мистер Ольденбург зачитывает несколько писем от континентальных учёных, таких как господин Гюйгенс и в последнее время – доктор Лейбниц…
– Я этой фамилии не слышал.
– Услышите – он неутомимый корреспондент, протеже Гюйгенса и последователь пансофизма. В последнее время засыпал нас престранными эпистолами. Вы о нём не слышали, поскольку Ольденбург передаёт его послания мистеру Гуку, мистеру Бойлю, мистеру Барроу и другим в надежде, что кто-нибудь сумеет их хотя бы прочесть, а там, глядишь, и разберётся, чепуха это или нет. Однако я отклонился в сторону. Мистер Ольденбург получает в десять раз больше писем, чем зачитывает, – почему так много?
– Потому что, подобно сердцу, он выталкивает обильную корреспонденцию наружу?
– Совершенно верно. Целые мешки его писем пересекают Ла-Манш – поддерживая циркуляцию, благодаря которой новые европейские идеи достигают наших собраний.
– А теперь, чёрт возьми, король запер его в Тауэре! – воскликнул Даниель, чувствуя, что скатывается на мелодраму – такого рода диалоги были не в его характере.
– Пуская кровь в обход сердца, – сказал Уилкинс без тени смущения. – Я уже чувствую, как Королевское общество застаивается. Спасибо, что принесли телескоп мистера Ньютона. Свежая кровь! Когда мы увидим его на своём заседании?
– Боюсь, что никогда – покуда члены Общества режут собак.
– Так
