что это будет за компания: унылый дядюшка, недавно похоронивший свою жену, и сводный кузен, наверняка с женой и кучей вздорных детей, с которыми мне и придется проводить время, ведь за молодостью лет и в отсутствие мужа английские нравы не позволят мне присутствовать среди взрослых. Англичане чопорны, спесивы и высоко чтят свой этикет. А сводная кузина еще и примется поучать меня… А еще они все будут искать мне мужа…» – Жюли искренне жалела себя, уныло разглядывая приближающуюся тюрьму. Отец молчал. Он ничего не рассказывал о том, кто живет в Брайдхолле, о том, как долго ей нужно будет там находиться, о том, почему вообще она должна быть там, и тем самым мостил между ними прочную каменную стену, преодолевать которую у Жюли сначала не было сил, а позже и желания.
Неожиданно Брайдхолл оказался красивым имением, полностью оправдывая свое название: старинный замок утопал в яблоневом и вишневом цветении садов, уподобленный венчальному убору невесты5. Изобилие белых роз, шиповника и сирени, рассаженных вокруг с завидным мастерством, производило впечатление, что хозяин щедр и наделен хорошим вкусом. Вокруг виднелись ухоженные земли, всюду чувствовалась рука доброго хозяина, с любовью опекающая сам дом и его окрестности. Парк перед замком был подстрижен, выровнен, дорожки посыпаны песком.
Сама усадьба выглядела новой: казалось, что остроконечные башни на флигелях и высокие застекленные окна всего лишь прихоть архитектора, а не тысячелетняя история войн, жизни и смерти его обитателей. Крепким, надежным был сам дом с двумя флигелями, защищающими большой красивый двор от ветра. Изысканная мраморная лестница парадного входа, ведущая к нему гостей в окружении вазонов с цветами, несомненно, была лучшим украшением входа усадьбы, огороженной со всех сторон расшатывающейся каменной стеной, вдоль которой проросли деревья и кустарники с потрясающими цветами. Светило мягкое британское солнце; птицы пели так, как поют они только в начале мая; и лишь дворецкий, в нарушение всех традиций выбежавший навстречу их экипажу один, с черной широкой повязкой на рукаве, довольно сильно искажал картину всеобщего праздника жизни слишком мрачным и тревожным выражением лица.
Встревожился и граф де Леви; не дожидаясь, пока карета полностью остановится, он на ходу открыл дверь и почти выпрыгнул навстречу. Кучер лихо остановил карету и тут же вырос у двери, открывая дверцу для Жюли и откидывая ступеньку для выхода.
Дворецкий почтительно склонил голову:
– Добро пожаловать в Брайдхолл, милорд.
– Что случилось, Джеймс? На тебе нет лица, – встревоженно спросил граф де Леви, несомненно знающий этого дворецкого давно.
– Милорд скончался, сэр.
Граф де Леви замер. Видно было, что он поражен этой новостью, – это рушило всё, и его планы тоже. Жюли было доподлинно известно, что брата отец всегда очень любил, хоть океан и разлучил их на долгие годы. Они вели крайне редкую переписку, делясь своими новостями сухо, во многом
Bryde – невеста (англ)
