вам стократ…
– Нет, это не моя жестокость – это ваша возвращается к своему хозяину, – с этими словами Жюли вырвалась из рук Луи и шагнула к стене с тайником.
Луи Сен-Паль, светский лев и бонвиван, любимец всех красоток Парижа, известный рантье, ловелас и сердцеед, стоял перед нею в темной комнате пораженный и униженный. Он был в смятении. Готовая поднять шум, Жюли наконец-то почувствовала свободу.
Вот какой, оказывается, она была: горькая, болезненная, отпускающая душу в свободный полет свобода.
Можно было лететь куда захочешь.
Можно было лететь…
И было так пусто.
– Сейчас я покину вас. Но даю вам слово, что не отступлю и буду искать способа доказать вам и свою любовь, и свою необходимость, и что вы пожалеете о том, что сейчас отвергли меня. – Взбешенный, Луи Сен-Паль вскочил на подоконник и обернулся: – И тогда уже вы будете передо мной на коленях!
– Первый счет будет предъявлен вам самому! – прокричала ему в ответ Жюли, но он уже выпрыгнул из окна, и еще долго можно было слышать удаляющийся стук копыт его коня, сначала по гравию, потом по мостовой.
Молодая графиня постояла немного у окна, опустив плечи и борясь с сожалением. Его грозный вид, его гнев не тронули ее души: что́ мог искалечить человек, уже ее растоптавший? Но ирония судьбы, так поздно назначившей ему те муки, которые еще недавно пережила она, давали молодой графине пищу для размышлений. Много пищи, слишком много.
Не раздеваясь, легла она на покрывало и не успела еще сомкнуть веки, как первые лучи солнца озарили путь Сен-Палю, стремительно уезжавшему навстречу своим демонам. И одновременно с этим были озарены стены комнаты Жюли, навсегда захлопнувшей дверь для демонов своих. Солнце просыпалось для обоих, но теперь освещало им разные пути.
Она спала крепко, безмятежно и всласть, как бывает только в детстве. Ей снилось, что она, дитя, играет на лугу, что дует легкий теплый ветерок, и другие дети вокруг нее протягивают ей цветы и игрушки, и лишь один мальчик ласково надевает ей на голову венок из белых лилий. Жюли не увидела ни лиц, ни окрестностей – только солнце, теплый ветер, аромат лилий… и уверенные руки автора венка.
Разговор с Луи настолько расстроил ее, а нежный сон, приснившийся после, – успокоил, что утром Жюли вполне была готова к долгому путешествию. Поднявшись, она сама разожгла камин, будто пыталась отогреться от долгой зимы.
Необходимо было собирать вещи, основная часть которых уже была заботливо упакована слугами; оставались личные. Молодая графиня де Леви обвела взглядом комнату: что здесь ее, что принадлежит ей? Письма Луи в тайнике, его портрет – всё содержимое своего тайника, исключая пистолет, который вернулся на свое место, – Жюли собрала и, ни минуты не колеблясь, бросила в огонь. Полыхнув, маленький костер ее прошлого жадно поглотил все признания, обещания и даже высохшие на них слезы молодой графини де Леви, оставив в комнате только запах сгоревших красок
