разметавшиеся по плечам и замершие с ее телом в ожидании…
Непрошеный гость откинул плащ с лица и оглядел комнату, без труда найдя и Жюли, и, благодаря лунному свету, дуло пистолета, устремленное прямо на него.
– Осторожно, мадемуазель! Я знаю, что вы выстрелите и не промахнетесь…
Жюли невольно улыбнулась: в этот раз Луи Сен-Паль оказался еще проворнее. Интуиция ее не обманула: он снова пришел за ней, чтобы украсть ее. Украсть у нее же самой. Опустив пистолет и убрав его в тайник, она вышла к лунному свету, представ перед Луи посеребренной агатовой статуей, столь же прекрасной, сколь беспощадно холодной.
Он рухнул к ее ногам, обнял ее колени, прижался к ней и заговорил так горячо, будто чувства, переполнявшие его, не могли более оставаться в нем и выплескивались с каждым словом всё сильнее и сильнее:
– Я узнал, что твой отец увозит тебя! Куда? Надолго ли? Увидимся ли мы снова? Нам необходимо бежать немедленно! Мы обвенчаемся и будем вместе вечно! На юге Италии у меня есть милый домик…
– География очень полезная наука, сударь… – Вместе с холодом в голосе Жюли проскочило сожаление. И Луи Сен-Паль почувствовал, что это не прохладный ветерок, а внезапный приход холодов, навсегда отделяющих зиму от теплой осени.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я не поеду с вами в Италию.
– Почему?
– Там жарко.
– Я не понимаю тебя… Мы можем остаться здесь, во Франции; я уверен, твой отец примет наш брак и со временем смирится с ним…
– А здесь мне теперь очень холодно.
В продолжение всего разговора лица их были едва освещены лучами полной луны, пробивающимися сквозь ветки яблони. Это не давало Луи возможности видеть выражение лица Жюли, а ее тон был настолько необычен для него, что моментами ему казалось, что его мистифицируют. Силясь рассмотреть, не шутит ли его милая возлюбленная, такая преданная и готовая в любую минуту пойти за ним на край света, Сен-Паль не узнавал прежней Жюли. Привыкший к легким победам и ни в чем не знавший отказа, жонглируя ее чувствами по своему усмотрению, он обнаружил, что с ним говорит не влюбленная в него девочка, а совершенно другая женщина, почти незнакомка. Он обнаружил, как ему жаль, что он пропустил это прекрасное превращение из неуклюжей гусеницы в блистательную бабочку. Надменный, холодный тон Жюли недвусмысленно давал понять, что теперь перед Луи Сен-Палем стоит неприступная крепость. Это рушило его планы, ставило под удар всю операцию, ему порученную, и одновременно приводило его в трепет: такой должна была быть его женщина. Только такой! Привыкший легко манипулировать другими, на секунду и только сейчас ей он был покорен.
Насторожившись, он продолжил разговор:
– Куда же ты хочешь уехать?
– Туда, где вас нет.
– Как…
