непонятно, проклинает она этим своего отца или желает ему блага.
Вскоре вернулась настоятельница и с некоторым напряжением в голосе пригласила Жюли следовать за нею. К удивлению матери Жанны, девушка покорно пошла в свою келью и не проронила ни слова в ответ на горячую проповедь о том, что удел женщины – смирение и кротость, что необходимо денно и нощно молить Господа и Деву Марию о спасении заблудшей души, горячо и всем сердцем желая себя изменить, и тогда Дева Мария поможет справиться с тяготами судьбы и пошлет хорошего и добродетельного мужа.
Когда дверь за настоятельницей закрылась и ключ повернулся в замке, превращая келью в тюремную камеру, Жюли простояла несколько минут в оцепенении, будто пытаясь поверить в то, что всё это происходит с ней, а потом, схватив изысканный фарфоровый подсвечник, странным образом оказавшийся в обители смирения и аскезы, запустила им в запертую дверь. Осколки смолкли, и она, не раздеваясь, села на кровать, обхватив колени руками, и, чуть не плача, воздела очи небу со стоном:
– Чертова тюрьма! Господи, ты видишь это?
Однако отчаянье из-за вынужденного заключения в стены монастыря недолго терзало ее: другие мысли вернулись на свое место, заставив молодую графиню опечалиться еще больше.
Ее мать, графиня Маргарита де Леви, светская красавица, до самого рождения дочери выезжавшая в свет, была уверена в том, что родится девочка, и звала ее Jeanne-Julie – très jolie2. Это милое прозвище стало ее светским именем задолго до рождения. Так Жанну де Леви, лишь появилась она на свет божий, все начали называть Жюли. Уже в десять лет она не любила, когда ее называли полным именем: «графиня Жанна-Гиацинта де Леви» звучало только тогда, когда кто-то хотел против ее воли заставить что-то делать или собирался наказать. Кормилица Аннетт с рождения звала маленькую девочку Жюли – так, как хотела назвать ее мать, так ласково, что иного имени себе Жюли и не представляла. А холодным именем Жанна называл ее мир, в котором не было места теплу и любви.
После смерти матери, которой Жюли совсем не помнила, и после пансиона, который старательно пыталась забыть, опекать сироту было некому кроме отца. Нужно ли говорить, что с богатством и положением в обществе графа де Леви, заведовавшего при дворе Наполеона Третьего секретным отделением Генерального штаба армии, все попечительницы, избалованные светскими развлечениями, подвергались суровой проверке? Юную Жюли стремились поближе привязать к себе и своему окружению все, кто допускался к ее обществу ревнивым отцом.
Наполеон Третий стремился возродить аристократию и помимо раздачи титулов направо и налево всем, кто ему нравился и был ему верен, приближал к себе тех, кого общество все еще презрительно называло «бывшими», но теперь уже за глаза. Из изгоя роялист граф де Леви превратился в уважаемого и бесценного слугу императора. Его дочь после самых лучших гувернанток и курсов в Лилльском университете оказалась в эпицентре такого внимания со стороны общества, что поначалу привычно спасалась
Жанна-подружка – очень красивая (фр)
