курица? – мучительно размышляла Марина.
– Вопрос спорный. Учёные до сих пор не определились с его решением. На заре советской философии пытливое рабоче-крестьянское юношество частенько затевало бурные диспуты: есть ли Бог? Что было раньше: мысль или слово? Курица или яйцо?
Марина только сейчас сообразила, что про курицу и яйцо у неё выскочило вслух. Высокий сероглазый незнакомец, Маринин ровесник, остановился и с интересом её рассматривал. Не часто встретишь в «Магните» тётку с авоськой, которая ломает голову в постижении логического парадокса – на пересечении потоков, на перепутье всех дорог.
Хотя Марина просто не могла вспомнить, куда собиралась вначале: в отдел «мясо-птица», где поменьше народу, или в бакалею, где выбросили дешёвое яйцо? Если сначала курицу – народ расхватает яйца. Если яйца – раздавит сверху куриная тушка.
Она смутилась и, ничего не сказав, поспешила прочь. В дверях столкнулась с соседкой, которая затарилась продуктами, будто собиралась накормить сорок человек.
– Поминки на носу, добрые люди стряпают пироги, – объяснила та. Марина смутилась вторично: она совершенно забыла про Троицу, а значит была недобрым человеком. Соседка, прищурившись смотрела вслед мужчине:
– А я смотрю, Мариночка, к вам ещё ухажёры в общественных местах подкатывают. Вы рисковая женщина, я бы не решилась. Знаете, как говорят: в молодости мужчина ищет себе любовницу, в зрелости партнёршу, а ближе к пенсии сиделку. Вы готовы носить утку за чужим мужиком?
Марина смутилась в третий раз: «Что вы выдумываете…».
Махнула рукой и направилась в мясной. Значит, первой была всё таки курица.
***
Соседку звали Акулина Петровна – это по паспорту, в миру Алла Петровна. В школе её обзывали «Акулочкой» – за выступающие редкие острые зубки, а может, ещё почему. Потом прозвище перекочевало на её место работы в регистратуру поликлиники.
– Алло, мне нужно срочно записаться на приём, я сто лет не могу попасть к хирургу, я умру без хирурга! – кричал в трубку больной.
– А мне нужно срочно выйти замуж, я десять лет не могу попасть замуж, я умру без мужа, – парировала Акулочка. Не вслух, конечно – про себя. Согласитесь, её проблема выглядела намного драматичнее, но она же не вопила об этом на весь белый свет.
– Сожалею, но к хирургу записи нет на месяц вперёд, – в голосе Аллы читалось некоторое удовлетворение и даже удовольствие. Маленькая месть за непрестижную работу, за крошечную зарплату, за женское одиночество. Потом её перевели в колл-центр, и тут пришлось держать язычок на привязи: каждый звонок был важен для нас, и все разговоры, в целях повышения качества обслуживания, прослушивались.
***
Остаток дня Алла Петровна, в преддверии поминок, самоотверженно жарилась у плиты.
Все её родные лежали на кладбище. Дедушки-бабушки, мама-папа, первый и второй мужья, безвременно
