прекрасные дворцы, соборы, потом glory16 Европа – блистательная, славная Европа, в сверкающих шлемах, саблях, мушкетах… Да, были жестокости, но нужно делать скидку на жестокость того времени. Вы были жестоки к евреям, когда-то люди были жестоки к неандертальцам, к гомосексуалистам, Оскар Уайльд погиб на каторге… и что? Это было справедливо? Вы скажете не «на», а «после»? Есть ли разница? Ошибки есть всегда, начнем их признавать, то не страшно и не постыдно. Стыдно их не признать! Потом рыночная экономика, капитализм, выборная демократия, борьба с людоедскими режимами тотальной тирании нацистов и коммунистов.
– Говорите тише…
– Россия опьянена этой свободой в 1990-х годах, сошла от нее с ума, ибо легко сойти с ума от пьянящей разум свободы. Но это был закат империи. Не российской, о нет, ее закат был давно, как и британской, просто они это не поняли… Это был закат англо-саксонской империи, с чем они не могли смириться. Первый чернокожий президент. Нет ничего плохого в том, что у кого-то темнее кожа, у кого-то светлее… Но история не живет по законам политкорректности, империя не терпит толерантности. Жизнь живет свою жизнь не по законам человеческой изменчивой морали, а по практическим понятиям реальности. В ней все связано – меняется одна деталь, за ней меняется все. Эффект бабочки. Англо-саксонская империя слишком легко сдалась, а с ней и европейские континентальные колониальные империи, отдавшие свои колонии во благо общего мира и самоопределения народов, которые стали жить независимо и намного более бедно, чем при власти метрополии. Стоит только посмотреть на Индию или ЮАР, где после гуманистических мирных (и немного террористических) актов Ганди и Манделы воцарилась нищета, преступность и гражданские войны с массовыми убийствами.
– Не слышала пока что вашей версии истории, – ответила черноволосая фройляйн. – Все, что слышала я, так это полный Ordnung нашей империи в колониях и метрополии. Полный порядок и ноль терроризма.
– Охотно верю, – ответил Отто. – Полный порядок вкупе с дефицитом колбасы и туалетной бумаги… Одно меняем на другое… А впрочем не важно. Забыл представиться. Отто Штоссе.
– Герда Гребер, – представилась фройляйн, изящно протянув ручку. – Знаете, я совсем не люблю пиво. Но это все, что есть. И я научилась получать удовольствие от того, что имею. Это и есть мудрость.
– Что же вы любите?
– Я люблю море, но какой в этом толк? В чем смысл моря? Мы смотрим на море, затыкая уши наушниками, вместо того чтобы слушать мелодию волн…
– Можно не затыкать уши.
– Для большинства людей это невозможно. Давящая тишина указывает им на отсутствие в голове мыслей.
– Почему же у них нет мыслей?
– В этом им отлично помогают кастрюли.
С каждым новым часом часы на стене бара таяли и их, казалось бы, сделанный из воска материал капал на пол. Люди с кастрюлями на голове подбегали и жадно ловили ртом каждую каплю, будто бы от этого зависела их жизнь.
Великолпеная, славная, блестящая (англ.)
