делом ребята заценили шалаш, восклицая по очереди: «Ништяк! Класс! Ну, ты молоток!», а потом началось действо, приготовленное для них Дартом.
Все замерли, предвкушая, что сейчас будет что-то невероятное. От напряжения из носа пухлого Парты потекла зелёная жирная сопля. Парта швыркнул, подтянул содержимое внутрь и воткнул кулаки в обвисшие пухлые щёки, боясь проморгать главное. Нескладный, возвышающийся над всеми Атас, тёзка Гущина, то прятал в карманах озябшие руки, потому что потерял прошлогодние варежки, то натягивал на оголявшуюся спину коротенькую, ставшую маленькой ещё весной, курточку. Ара, самый мелкий, по-куриному перескакивая, топтался возле постамента из кирпичей. Одна нога у него была короче другой, и потому парень всегда конфузился и неохотно заводил друзей. Тогда, когда к ним во дворе подошёл Гущин, долговязый Атас и сопливый Парта привязались к нему из-за хромоты, задавали дурацкие вопросы и насмешничали, но впоследствии Серёга запретил под страхом «поотрывать им крылья» потешаться над Толиком, за что последний был крайне ему признателен. Кстати, Елена Викторовна, учительница, отметила Сергея Гущина как смелого и надёжного товарища, и Ара за него готов был порвать любого.
Вся троица терпеливо ждала, когда Дарт выйдет из шалаша. И он вышел, держа в левой руке огромные портняжные ножницы и нож, прихваченные из дома с кухни, а в правой – голубя с отливающей зеленью шеей и испуганными бусинками глаз. Птица трепыхалась в обычной авоське едва различимого грязно-красного цвета.
– Вся наша жизнь – это страх и боль. Через боль мы узнаём себя и других, – заученно изверг из себя Гущин-младший, придав словам отца свой смысл. – Через боль мы можем подчинить себе. Сегодня мы будем учиться причинять боль, потому что мир жесток, и мы никогда не знаем, что с нами будет и где нам это пригодится.
Для первоклассника это была блистательная речь, и мальчишки прониклись ею, не особо озаботившись сказанным. Серёга хладнокровно взял ножницы и, приноровившись к трепетанию «крылатой бестии», отрезал птице лапу. Ребята оторопели. Гущин положил жертву на кирпичи и протянул ножницы Парте, у которого из носа снова выкатилась сопля и нависла над губой. Сглотнуть её Парта не решался, как не решался взять и ножницы. На помощь пришёл Ара – он в каком-то экстазе перехватил инструмент и проделал трюк со второй ногой: за все нападки, что терпел в садике и во дворе, за все те обидные слова, что звучали в его адрес из-за хромоты и скачущей походки, за всё, за всё он мстил сейчас миру через птицу, трепыхающуюся в сетке, дико вращающую глазами и беспомощно раскрывающую клювик. Ара тоже когда-то был беспомощен, но сейчас у него есть надёжный друг, и он может себе позволить мстить. Да-да, может! И он мстит.
– Ну! – прикрикнул Дарт на Парту и Атаса и замахнулся ножом. Парта чихнул. Сопля оторвалась и размазалась по драповому выцветшему пальто. Парта, пыхтя, неуклюжими движениями отрезал
