в живых это жалкое существо? Посмотреть, как оно будет ломаться, умоляя о пощаде.
– Что ж, я остановлю свой огонь, – протянул я медленно, с издевкой наклоняясь ближе к экрану. – Но лишь при одном условии: если ты сам, по собственной воле, пожизненно поступишь в мое рабство и будешь исполнять любые мои прихоти и приказы! Согласен ли ты лизать мои ноги и обслуживать моих воинов по первому зову? Выбирай, жалкий человечишка!
Я ждал с видимым нетерпением ответа бывшего капитана. В душе я надеялся, что он ответит отказом – это позволило бы мне продолжить расправу, даже не запятнав своей чести унижающим видом.
И верно, человек окинул меня затравленным, но презрительным взглядом. Очевидно, мои условия были настолько чудовищными, что даже перед лицом верной гибели он не мог на них пойти.
– Никогда, ты, космический мусор! – проскрежетал он сквозь боль, сплюнув сгусток крови на пол. – Даже не надейся на такое унижение! Делай со мной что хочешь, но я предпочту смерть подобному рабству!
Вот оно! Именно то, что я хотел услышать – полный отказ. С громким хохотом я вновь выпрямился во весь рост и скомандовал:
– Третий залп, всеми орудиями, прямо по этим останкам! До полного их уничтожения!
Пусть теперь этот упрямец купается в своем мнимом благородстве, в то время как огненный шквал моей артиллерии превратит корабль в космический мусор! Такой исход меня вполне устраивал – уничтожить всех до последнего, не давая скидок на жалкие просьбы о пощаде. Иначе и быть не могло у столь возвышенной над людьми расы, как финексийцы!
Мой третий, финальный залп орудий и торпед беспощадно обрушился на искалеченный крейсер людей. Казалось, даже сквозь гул работающих систем моего крейсера и открытй космос, я смог различить протяжный гулкий взрыв, с которым он окончательно разломился напополам. Столб раскаленного газа и обломков на миг заслонил всю картину боя на тактическом обзоре.
В этот миг я ощутил нечто, близкое к самому восторгу! Вихри азартного изумления захлестнули мою грудь при виде такого зрелищного уничтожения. Едва ли могло придумать себе более прекрасное зрелище истинный финексийский воин, ведь так достойно я покарал этих дерзких людишек за их глупую попытку бросить вызов Пожирателям!
Когда дымы немного рассеялись, стало ясно, что от крупного крейсера людей осталась лишь бесформенная куча раскаленного лома. Тем не менее, мой артиллерийский шквал продолжал испепелять пространство, осыпая смертоносным градом осколков и разрывных боеголовок то, что осталось от вражеской эскадры.
Один эсминец, что чудом уцелел после предыдущих залпов, все же пал жертвой этого заключительного обстрела. Второй, последний оставшийся в живых, был серьезно потрепан, но все еще держался на ходу. Впрочем, добивать его дальнейшими выстрелами я не счел нужным – и без того было очевидно, что он более
