Подняв руку, произнесла полногрудая пани Плужек. – Что вы будете делать с пойманным Чубаккой?
– Да хоть бы и шубку для моей Ядвиги. Вам то что? – Огрызнулся Пристор.
Секретарша ахнула.
– Это только если он при поимке погибнет. Но мы сделаем всё возможное, чтобы этого не допустить! – Успокоил её детектив.
– Что вы будете с ним делать, если он не погибнет? – Не сдавалась женщина.
– И что мы будем делать, если он поймает нас? – Добавил пан Яцек.
– Да откуда же мне это знать?! – Рявкнул Качмарек и взмахом руки указал Пристору на дверь.
5
Каждому мало-мальски опытному работнику полицейского управления Быдгоща было известно, что если ходить по коридорам быстро, то окружающее начальство будет думать, что у тебя какие-то важные дела, отвлекать от которых вряд ли уместно: вдруг этот взмыленный, небритый и слегка помятый комиссаришка, пробежавший мимо, минуту назад вышел на след вороватого мэра Енджеевича? Или, на худой конец, узнал, кто в прошлую среду среди бела дня вынес половину картин из художественной галереи? Или выяснил, куда подевались четыреста километров железнодорожных путей Берлин – Быдгощ?
Урукбай уулу Байболот опытным не был. Ходил по управлению, как по обворованной галерее: в тапочках. Надолго останавливался для осмотра голых стен, с видом эксперта-египтолога Лувра изучал стенды с приказами и памятками. На трещины в потолке смотрел с тем же восторгом, с каким некоторые смотрят на лепнину Эрмитажа.
Неудивительно, что инспектор Смык сделал вывод, что именно Байболот самая бесполезная единица во всём заведении и с этим срочно нужно было что-то делать. Секретарша Лода Хоревич подсказывала, что Урукбая можно годика на три отправить обратно в Киргизию обмениваться опытом с тамошними коллегами, и каждый раз инспектору приходилось напоминать ей, что Байболот, едва ли не каждый вечер созванивается с президентом республики Млокосевичем, дабы пожелать тому приятных сновидений.
– Он вам сам об этом говорил? – С недоверием спрашивала Лода.
– Да, конечно – будет Млокосевич со мной разговаривать. Как же! – раздражённо отвечал пан Людвик и приказывал приготовить ему чаю покрепче – это означало, что доля коньяка в напитке должна равняться не менее пятидесяти процентам.
– А может поручить ему какое-то важное дело? – Предлагала секретарша.
– Да если бы оно было. – Горячо вздыхал Смык.
– Важное дело только потому считается важным, что кто-то решил, что оно важное. Лао Цзы. Тысяча триста восемьдесят первый год.
– А ты прям и запомнила? Ну, раз сам Лао Цзы сказал. – Инспектор раскрыл телефонный справочник и, зажмурившись, ткнул пальцем в страницу. – Вапнярский Юлиан.
– Кто это? – Спросила Хоревич.
– Неизвестно. – Задумчиво произнёс Смык. – Но можно сказать Байболоту, что есть мнение, будто этот Вапнярский –
