сцена затянулась настолько, что скучно стало даже Байболоту, от чего он зевнул, даже не потрудившись прикрыть пухлой ладошкой львиных размеров пасть.
– Адам, ты снимаешь?! – Спросила Дрозд, обращаясь к оператору.
– Нет. – Испуганно ответил Адам. – Ничего же не происходит.
– Идиот! – Закричала девушка. Чуть позже она объяснит этому молокососу, что не ему решать – происходит что-либо или нет. В институте её учили, что всё что угодно можно преподнести лопуху-обывателю так, чтобы у него волосы на голове стали дыбом.
– Включаю. – Промямлил оператор, нажал кнопку на камере и навёл его на мигом взбодрившегося Смыка.
– Расследование ограбления магазина для взрослых на улице Мечислава Карловича идёт полным ходом. Подозреваемые выявлены и очень скоро будут пойманы, переодеты и подстрижены. Озвученная вами информация о хищениях во время следственного эксперимента в целом бы соответствовала действительности, если б не была стократно преувеличена. Понятые – студентки медицинского училища примерно наказаны лишением стипендий и вернули взятый на примерку товар в полном объёме. Вопросы? – Произнося это, пан Людвик источал такие уверенность и харизму, что Байболот мелко затрясся от восторга и гордости за руководителя.
Ида ещё разок прокляла оператора за то, что дал Смыку время прийти в себя и собраться с мыслями, и решила зайти с припрятанных в рукаве козырей.
– Как вы прокомментируете волнующие общественность слухи о скором переходе полиции на исключительно ночное несение службы? Означает ли, что теперь горожан убивать, насиловать и грабить будут, не дожидаясь ночи? Кто понесёт наказание за грядущее беззаконие или вам опять всё сойдёт с рук?
И тут инспектора будто ударили обухом по темечку – эту тему он обсуждал с глазу на глаз неделю назад в доме мэра Енджеевича. Мэр битый час тыкал указкой в графики и таблицы, присланные из Варшавы. Зачитывал результаты научных исследований, сыпал цифрами статистики. Говорил об экономии, в которой отчаянно нуждается городской бюджет и клялся, что об этой замечательной идее знают только несколько человек – он сам, с недавних пор пан Людвик, президент республики Млокосевич, половина работников министерства внутренних дел и, так вышло, кое-кто ещё, кого мэр назвать по определённым причинам не может.
– Ида Дрозд, говоришь? – Нахмурившись, спросил инспектор журналистку и по его тону, она поняла, что он наконец-то догадался, а точнее вспомнил.
Не только вспомнил, но даже успел с ужасом осознать, что никакие звонки кое-куда, справиться с этой дамочкой не помогут. В последний раз он видел эту бестию лет шесть назад, но тогда она была совсем ребёнком и звали её тогда не Ида Дрозд, а, дай бог ещё памяти, Уршуля Енджеевич. И мэру она была никакая ни однофамилица, а самая что ни на есть родная дочь! Ясно теперь, куда она пропала – училась на журналиста, а ещё яснее, зачем вернулась назад – делать карьеру на пане Людвике, прикрываясь,
