врачи? Скоро же экзамены… выпустят тебя? – с беспокойством в голосе спросил Димка.
– Говорят, сотрясение, но жить буду, а про экзамены пока не знаю. Выпустят поди, еще же есть время! – задумалась я.
– Значит, Катя видела, как я падаю?
Катя – моя подруга. С ней, как и с Димой, мы познакомились на курсах, и все втроем теперь дружили.
– Да, а ты не помнишь?
– Нет, говорю же, все как в тумане.
– Нууу… – протянул Дима и задумчиво почесал подбородок, – она стояла наверху, ждала, когда ты поднимешься. Ты вроде поднималась, но потом остановилась, и говорит, так испуганно на нее посмотрела, а затем полетела вниз, – Дима замолчал.
– Испугано? Но чего я испугалась? – а я задумалась.
– Знаешь, хороший способ заварить чай, чтоб он был лечебный? – с иронией в голосе спросил Дима после недолгой паузы. Затем хохотнул, точно Санта.
– Нет, давай, завари! – и я протянула ему кружку с крышечкой и заварку.
– Ща! Вот смотри: наливаешь кипяток, кладешь заварку, закрываешь крышку. Ждешь три секунды, резко открываешь и быстро туда, в самый чай шепчешь: шип-шип-шип! – и тут мы задрожали от смеха. Из глаз полились слезы, мы схватились за животы так, что еле потом отдышались. Поглядывая, друг на друга снова хохотали, но старались успокоиться, чтоб не тревожить моих соседок по палате.
Мы проболтали около часа о всяких университетских делах, поговорили про друзей и преподавателей.
– Ладно, засиделся я у тебя. Уже поди и больницу закрыли, – глянул он на часы, – потом еще приду.
– Твой парень? – спросила соседка, когда Димка вышел.
– Нет, просто приятель. С ним весело, но он не в моем вкусе, – улыбнулась я.
Димка ворвался в этот мой новый странный, наполненный туманами и снами мир, как что-то яркое и удивительно живое. С его появлением я будто пришла в себя и страшно захотела пойти с ним туда, к друзьям, где мы много смеялись и рисовали. Но голова тут же загудела, и я поморщилась. Идти с ним я была явно не готова, поэтому накрылась одеялом и легла. К горлу подкатила удушающая тоска, нахлынуло невероятное чувство одиночества, по щекам потекли слезы. Я тихо проплакала какое-то время и вскоре заснула. А во сне я вновь услышала:
– Аня! Ты снова спишь над книгой?
– Этого не может быть! Что происходит? – буквально вскочила я от ужаса. Вся в холодном поту. Тело дрожало, голова болела. Это был тот же самый реальный и невероятно осязаемый сон. Как заезженная пластинка, он повторялся снова и снова. Он останавливается на одном и том же месте, и я просыпаюсь.
Я лежала и дрожала всем телом, боясь, что сяду, опущу ноги с постели и прикоснусь к той черной разлитой по полу воде. Это пугало меня до чертиков, и долгое время я не могла шевельнуться, пока не исчезла эта очень тонкая грань, разделяющая сон и реальность.
Затем поднялась, выпила воды и задумалась. Почему он мне снится? Мама, черная
