смутился:
– А вот ко мне больше не будешь! Я, Любань, человека встретил.
– И что?
– И – всё! – закинув голову за руки, Понизов зажмурился, думая о своем.
Любаня пригляделась.
– Что? Встретил и – сразу всё? – спросила завистливо.
– Сразу! – подтвердил Понизов. – Я еще со школы знал, что у меня должно быть так, что встречу, и – сразу всё! Вот не поверил себе. Женился наспех и – наперекосяк.
– Чем же она тебя так взяла? Неужто лучше меня в постели?
– Не знаю. Да она и сама про меня еще не знает.
– Все-таки правду девки про тебя говорят, что с вольтами, – определила Любаня.
Понизов, кажется, не расслышал, всё сидел, откинувшись в кресле с закинутыми за голову руками. Судя по слабой улыбке, мыслями был он не здесь.
Любаня обиженно поджала губки.
– Кстати, чуть не запамятовала! Жена Бороды звонила. Говорит, три дня как уехал в Калинин. Будто по делу. И – ни слуху, ни духу! Ну, я отбрила, конечно. Если каждая, у которой муж загулял, начнет в поссоветы названивать, так нам и работать некогда будет.
– Хабалка ты всё-таки, Любаня, – беззлобно попенял секретарше Понизов. – Учу, учу, чтоб с людьми поделикатней.
Вдруг подскочил:
– Сколько, говоришь, дней, как уехал?!
Только сейчас Понизов сообразил, что вот уж третий день как не видел Щербатова, и даже на эксгумации того не было.
Встревоженный, полный скверных предчувствий, схватил трубку, набрал телефон районной милиции.
– Костылев? Привет, вечный дежурный. Понизов. Не видел, случаем, Борода в отделе не появлялся?
– Почему не видел? Сам его третий день как в ИВС оформил по 153-й статье.
– Кто задержал?! – прохрипел Понизов с такой силой, что испуганная Любаня вернулась от входной двери.
– Сипагин лично. Если тебе он нужен, так полчаса как из отдела убыл. Думаю, как раз к прокурору за санкцией на арест поехал.
– Почему знаешь?
– Я ж бывалый аналитик, – похвастал Костылев. – У него из пакета литруха водки выглядывала. Если б с коньяком, наверняка в райком. А с водкой – точно к прокурору.
Посеревший Понизов бросил трубку.
– Я в Калинин!.. Не знаю, когда!
Едва не сбив замешкавшуюся секретаршу, бросился к машине.
– Псих! – нежно прошептала вслед Любаня.
Дорога в город лежала мимо щербатовского, расписанного под теремок, дома. Почти проскочив, Понизов краем глаза разглядел через приоткрытые ворота знакомую «восьмерку». Нажал на тормоза.
Бросив машину на дороге, кинулся к калитке. Из дома на крыльцо как раз вышел сам Щербатов с кастрюлькой костей для собаки.
– Борис Вениаминович! – окликнул Понизов. Щербатов неохотно поднял голову.
Если б не дом и не знакомая машина, не признал бы его Понизов.
Вместо ухоженного, молодящегося мужчины увидел перед собой изможденного
