подтвердил Острецов. Скинул плащ.
Огляделся раздраженно:
– Значит, так. Сходняк приостанавливаю. У меня разговор к вашему председателю.
Приглашенные недоуменно посмотрели на Понизова.
– Прерываем совещание, – сдержанно подтвердил тот. – Тем более, время обеда.
Через минуту-другую поссовет опустел.
– Ну, и?.. – Понизов предложил продолжить.
Острецов развернул то, что притащил, швырнул на председательский стол.
– Как прикажешь это понимать?
Перед Понизовым лежал выдернутый из земли крест с надписью «Здесь покоилось тело…»
– Похоже, всё-таки эксгумировали, – предположил он.
– Будет фуфло толкать!.. Вчера, вчера вырыли! – неистовый Острецов потыкал толстым пальцем в дату на дощечке. – Пока ты нам дуру гнал по телефону!
Понизов нахмурился.
– Ты, парень, весь район, мало – область подставил, – процедил Острецов. – Себе карьеру обломал, другим. Сколько ж они тебе за это отстегнули?
Руки Понизова под столом соединились в замок так, что пальцы побелели. Но внешне не изменился. Разве что взгляд сделался предостерегающе-колючим.
Острецов его разглядел.
– Неужто просто от души? – поразился он. – Вот чего не думал! За деньги – хоть понять можно. Но нет страшней прекраснодушного дурака. Сначала весь соцлагерь влегкую, под аплодисменты, раздали. Ныне и Союз затрещал. Того и гляди, на осколки посыплется. Чего нам, от широкой души? Или надеешься, – отблагодарят эстонцы? Так зря губы раскатал, – что бы ты ни делал, для них все русские одним миром мазаны.
– Ты с чем приехал-то? – скупо уточнил Понизов. – О геополитике порассуждать? Так это не нашего, сельского уровня дело! Если же об эксгумации… Да! Выдал разрешение! Это их президент и их право!
Жестом осадил негодующего комитетчика.
– А уж если хочешь напрямую, – это их земля!
– Добрались-таки до главного! – уличающе пробасил Острецов. – А русские, стало быть, оккупанты. Решительно вся беда от дураков. Прибалтов пожалел? А русских тамошних, о которых, едва отделившись, ноги начнут вытирать, тебе не жалко?! А то они плохо пятьдесят лет на нашем хребте жировали? Хороши оккупанты, которые от себя отрывали, чтоб им там получше жилось? Любая империя окраины доила. А мы, наоборот: на российских прилавках кукиш с маслом, а в Прибалтике да Закавказье – живи, не хочу! Вот с жиру и взбесились!
Неистовость Острецова, громогласная его убежденность вывела и Понизова из состояния равновесия, в котором пытался себя удержать.
– Ты чего поссовет сотрясаешь?! Ты не здесь, ты там убеждай. Езжай в Прибалтику! И всё это им доказывай. Через тех же русских! Через прорусских эстонцев. Через финансы! Через экономику, что все республики переплела накрепко. Тысяча рычагов в руках! Убеди, что в Союзе им будет лучше, чем в одиночку!
– Кого это я убеждать должен?! – возмутился Острецов. –
