скверная, достойна ли ты такого великого государя иметь! Един Бог на небе, а мы – единый государь на земле, ибо ни один монарх на свете о нас без внутреннего страха слышать не может. Если бы мы теперь саблю нашу на Россию обратили, то легко могли бы завоевать это государство, но оставляем его в покое по той причине, что нам от этого завоевания пользы не будет: в России больше казны расходится, чем сбирается, о чем я подлинно знаю, следовательно, надобно такое государство искать, от которого была бы прибыль.
Однако задор шаха прошел, как только он получил известие, что к Кизляру идут русские полки. Не осмелился он пойти и на Турцию, воевать с которой он хотел ради религиозных целей. Зато он кинулся на Дагестан, и лезгины жестоко проучили «грозу вселенной». Ни одной победы не одержал Надир в борьбе с народами Нагорного Дагестана. Напротив того, в кровопролитной битве с андаляльцами под аулом Чох в 1745 году андаляльские женщины, явившись на помощь бившимся с персами своим отцам, мужьям и братьям, решили участь битвы: персы при неожиданном появлении андаляльянок бежали, несмотря на то что они одною своею численностью могли бы задавить горцев.
Надир должен был спешно отступить от Аварских гор.
Об этом походе шаха Надира на Дагестан сохранилось следующее народное предание, рассказывающее о попытке Надира овладеть Чохом, аулом андаляльцев.
Вот это предание:
Словно тучи в день осенний,
Надвигаются иранцы.
Как на дне морском песчинок,
Сосчитать их невозможно.
Слышен рокот, словно волны
Разлились живого моря,
Разлились – вот-вот затопят
Наши горы, наши гнезда!
Блещут ратные доспехи,
Копий вырос лес дремучий, —
То идут на нас афганцы,
С ними курды и трухменцы;
Посредине выступают
Силачи мазандеранцы;
Эта шахова пехота
Все с лица земли стирает!
Перед нею врассыпную,
Но готовые для битвы,
Идут стройные красавцы —
То стрелки Адербейджана.
Весь Иран на нас поднялся —
Реют шаховы знамена!
Столько их, что даже мулла
Не сочтет с утра до ночи…
Все равнины на предгорьях
Затопили орды злые.
Во главе их всепобедный
Шах-Надир – гроза вселенной.
С ним Шах-Ман, изменник подлый,
От которого и дети,
Сыновья его, любимцы,
Отказалися навеки.
Изгнан был Шах-Ман презренный.
На родимые аулы,
Ради мести за обиду
Он привел теперь иранцев.
Пусть проклято будет чрево,
Что его в себе носило!
Пусть сосцы прокляты будут,
Что изменника вскормили!
Пусть его презренной кровью
И кинжал не обагрится!
Пусть умрет он, как собака,
Проклинаемый в аулах!
Надвигаются
