Хотел стошнить, но нечем. Затем на десятом этаже кардиограмма, потом ниже, на шестом почки, УЗИ печени и так далее, смотрят, слушают, затем пишут. Сердце в норме. Печень не просматривается. Врач хмурился и ворчал. Врач в печали. Наверное, из-за того, что как родственный донор за процедуру не плачу, а это его зарплата.
Почки, кровь в норме. К полету готов! А, если печень отрастет, то вообще без проблем. Обнаруживаю скрытые резервы и эйфорию, припрятанную в теле, а может и в душе, где то на самом дне.
Вот только одно «но», собственно даже и не « но», а так пустяк. Думаю, лишь бы никто не шарахнул по идеальной модели поведения. Боюсь происков дьявола и как бы он, не полоснул шедевр, выдержки и терпения опасной бритвой страха. Не уничтожил светлый лик жертвенности концентрированной кислотой самолюбия. А самопожертвование, оказалось, страшно кайфовая штука! И оно во мне есть, в противовес страху! Есть!
Самопожертвование облагораживает и вдохновляет! Героическое в нас и космическое чувство любви, полет вне тела и вне пространства, тоже в нас.
Непередаваемо! И никакого сравнения с двумя стаканами вермута на тощак или двумя часами футбола! Круче! Никакого омута и дури, сплошная прозрачность и возвышенность. Непокорство судьбе и уже не важно кто во что одет и как говорит и чем от него разит, и на чем ездит, вообще ничего не важно кроме чего то огромного и невидимого, но того на чем все держится.
Есть общечеловеческие ценности, а это общекосмические. Ревность и другие бытовухи и поглощающие чувства теперь кажутся мелкими и не заслуживающими внимания. Ничего не страшно, и ничего не дрожит, и ни одна перекушенная жилка не искрит, и ничего не болит хоть в полнолуние, хоть в непогоду, хоть в тьму египетскую. Бог есть! Его в нас много! Удивляюсь, аж через край. Идеальный русо- туристо- камикадзе.
Светила, заметил, что придется худеть. Готов, хотя еще с армии знаю, что от голода болит голова и мокнет экзема.
Никакого хлеба, гарнира, сахара и сливочного масла. – Я, воль! Лена молчит. И смотрит на доктора, словно он, дает ей задание не готовить мучных блюд, картошки и сейчас в подтверждение могущества, не сходя с места, сотворит чудо, вызвав пламя из пальца или транспортировав из пустоты конфету счастья.
Кажется медсестры, косятся, как на самоубийцу, или снова показалось. Обычные медсестры, молоденькие девчонки. Еще раз взяли кровь на анализ. Все будет хорошо. А что еще!? Доктор – светила хирургии, и знает, что говорит, а тем более делает. У него более двухсот успешных операций, и не одного сбоя. Тем более он через неделю улетает в Японию, а уж если японцы доверяют, то это чего-то стоит, хотя они то наверно совсем другие, в смысле кармы, но явно не дураки. Думая и считая что утверждение, что у каждого врача есть свое маленькое кладбище, теряет правдоподобность.
Продолжаю убеждать себя, что уже не то слово, как хочу, скорее даже мечтаю стать донором. Скепсис придавлен, до самоуверенности. Судьба решена. Настроение прекрасное. Себе верю,
