по лбу. Тут уж не зевай: кто что умеет, все в ход. Крики, визги, построение свиньей, клином, легионом. Куча мала! Маршировали гордо, дрались смело. Проезжающий патруль остужал: «Ну ка рыцари! Быстро расходимся!»
«Милиц…, менты!» – проходил шепоток. Кто смелее, кричал: «Мы же играем». В ответ: «Ну, смотрите! Через полчаса по домам! Кого найдем, заберем». «Хорошо-о-о-о» – от радости, что с нами считаются, отвечали мы.
Но заканчивалось обычно не дружно, часто слезами и почти всегда из-за вмешательства старших из хулиганской прослойки, привлеченной за одну из сторон. И это было вероломством и нарушением договоров. Бой заканчивался в пользу Ярослава Всеволодовича, приведшего Батыя против брата Юрия. Кажется так было.
Ангел тихо рос, словно никуда не спеша. Тек, как тихая лесная речка, и лишь иногда после процедур задумывался, но быстро забывал уколы, и обычно через месяц как будто не помнил своих больничных страданий и мучений, как любой ребенок, предаваясь игре. Игра смягчала острые углы его маленькой болезненной жизни. «Мы его дублеры, или он наш?» – гадал Гамлет.
В один из дней Гамлет остался без дохода. Его не обманули, просто изменились условия, ситуация на рынке, и он разорился, оставшись без оборотных средств. Дефолт. И каждый раз приходилось пускаться в новые предприятия, рассматривая их как жизненный опыт и новые впечатления, и новые испытания. Это надо же снова риск! А собраться с силами все трудней. Мотивация не та, да и груз накопленного опыта.
Багаж, который, казалось, мог пригодиться, на самом деле тянул назад и заключался в страхе перед людьми доморощенного вороватого бизнеса. Опасался коварства, тем более что рядом уже не было Андрея и все приходилось решать самому. Но волков бояться. Особенно после рождения Ангела мучительно привыкал к тяжести пребывания наедине со своим вроде как поражением, но так и не мог привыкнуть, разбавляя одиночество футболом, купанием, обществом случайных и неслучайных собутыльников, книгами, разной неденежной работой и стараясь не слышать все более крепнущих укоров жены.
«Я же копия!» – шутя успокаивал он себя, но в итоге не сдавался, убеждая, что нужно бороться. Дисциплинировался своеобразно, как когда-то дед, ложился спать после программы «Время» и вставал на рассвете, в четыре утра, когда только-только начинали ходить трамваи. Но все без толку. Не помогало. Не в этом причина. Нет во мне этого хапужничества. Этой эго настройки в свою пользу. А может я глупец? Может лентяй? Негодяй? Нет вроде, ничего подобного. Просто не интересно. А как семью кормить? Надо выкинуть эту глупость из головы, подальше. Интересно, не интересно, надо и все! Надо!
Ангел вспархивал и словно через иллюминатор вылетал, почти как тогда в Древней Спарте, когда его отняли у матери и, согласно железному правилу, хилого и болезненного несли к обрыву. А она не роняя достоинства молча молила. И когда его бросили в пропасть, он распахнув крылья, равные двум футбольным полям, взлетел. Это чудо видели все, кроме нее, и в тот миг она возненавидела мужа и царя спартанцев.
А
