приедет в город недели на две. Из письма Марго видно тоже, что она приедет к этому времени. Тебе тут тоже есть от нее записочка.
– Вот это хорошо, это очень кстати, что все будут в сборе! – радостно воскликнула она, бросив полный любви взгляд на Шатова, и занялась записочкой сестры.
От наблюдательности Гиршфельда не ускользнул это взгляд.
«Ого, – подумал он. – Дело-то у этих голубчиков, кажется, уже на мази. Ну, да Бог с ними. Двухсот тысяч тебе, голубчик, в приданое не получить!»
– Очень, очень, повторяю, приятно мне вас видеть у себя. Заочно я уже давно знаком с вами, так как брат Александр в каждом письме упоминает о вас, расхваливая вас, как человека и как воспитателя и руководителя его сына… – обратился князь Дмитрий к Николаю Леопольдовичу. Тот, сделав сконфуженный вид, поклонился.
– Это не комплимент, я вполне убежден в ваших высоких качествах, так как без них приобрести дружбу и доверие брата, особенно в такое короткое время, невозможно. Мы с братом люди тяжелые, подозрительные и свое расположение даром и опрометчиво не даем.
Князь при последних словах своими добрыми глазами посмотрел на Антона Михайловича, занятого разговором в полголоса с княжной Лидой.
До навострившего уши Гиршфельда долетали слова: свадьба, Москва, экзамен.
Громкий голос князя мешал ему слышать более.
– Особенных достоинств я за собой не вижу, я только исполняю свой долг, – отвечал он на последние слова князя Дмитрия.
– Скромность – вот уже первое достоинство! – заметил тот.
Гиршфельд потупил глаза, все настойчиво прислушиваясь к разговору молодых людей на другом конце стола.
Чаепитие, между тем, окончилось.
Завязался общий разговор.
Из него Николай Леопольдович узнал профессию и положение своего нового знакомого – Шатова и увидал близость его отношений к дому князя Дмитрия.
Не ускользнула от него и нежная любовь к молодому другу дома, прорывающаяся в словах и взорах княжны Лиды.
Чувство злобного недоброжелательства, желчное настроение при виде чужого счастья напали на него.
«Не худо бы лишить этого молодца его лакомого кусочка, может и нам пригодится. Надо переговорить с Маргаритой…» – пронеслось у него в голове.
– Папа, тебе пора спать, ты и так дурно себя весь день чувствовал… – сказала княжна Лида, взглянув на висевшие в столовой часы, показывавшие одиннадцать – время, в которое князь Дмитрий Павлович обыкновенно ложился спать. В доме князя Дмитрия не ужинали никогда.
– Мне теперь лучше, можно бы и посидеть для дорогих гостей, – заметил князь, сдерживая зевоту.
Гости поняли, что это любезность, и стали прощаться.
– Жду вас завтра к обеду, без церемонии, отказом обидите меня и молодую хозяйку, – крепко пожал князь Дмитрий руку Гиршфельду.
– Сочту за честь… – раскланялся последний.
– Лучше, если это доставит
