ее ближе к лицу. В желтом свете смартфона на меня смотрел совсем молодой парень в военной парадной форме. Широкая ослепительная улыбка, очаровательные ямочки на щеках и бездонные кристально-чистые океаны вместо глаз. Я перевернула фотографию, но не было там ни пометки, ни даты, ни имени.
Может это и не Дэвид. Может его брат или друг. Я вернула фото обратно в блокнот, пролистала его на случай, если между страниц завалялось еще одна, но нет. Это была первая и, видимо, последняя фотография.
– Меня зовут Дэвид Аберкромби, мне 26 лет, – моя рука, сжимающая край листа, дрогнула. Сейчас ему 31. Почему-то мне сделалось дурно только от мысли, что человек уже пятый год проживает в неведении каждый божий день. Стоило ли мне завидовать или сочувствовать? – Морпех, – слово зачеркнуто двумя резкими штрихами, – Бывший морпех. Ранен при исполнении, наблюдаются временные провалы в памяти. Врачи говорят, что это скоро пройдет, но чтобы не теряться в пространстве и времени, лучше вести записи. У меня большая семья, два младших брата, отец, мать и древняя реликвия (прости, бабуль, я люблю тебя).
Работаю тренером в вечерней школе единоборств. Люблю фисташковое мороженое, хорошо прожаренное мясо и черный цвет. Обожаю Люсиль. Мы должны пожениться в конец этого года, – я поднялась взглядом вверх, заметив в правом углу дату: 02.05.2019. Судя по всему, свадьба не состоялась. Либо же, в конце концов всё дошло до развода. Ведь не станет человек, находящийся в счастливом браке, доводить автомобиль до такого плачевного состояния, спать в придорожных мотелях и напиваться до полной кондиции.
Я захлопнула блокнот, втиснув между страниц телефон. План составился сам по себе. И первый пункт гласил: «забрать свои вещи», что я и сделала, проскользнув внутрь на носочках по пожарной лестнице. Рискованно, но деваться некуда. Мотель спал. Тут буквально воцарилось безмолвие, от которого закладывали уши, а звуки из бара не долетали, словно земля вокруг находилась под неким куполом. Я боялась наступить на скрипучие половицы, издать лишний шум, чтобы не потревожить это гиблое место.
Сумка с вещами лежала там, где я ее и оставила. Я засунула внутрь свои находки и, заметив рядом тележку уборщицы, схватила пару тряпок, мусорный мешок и моющие средства, а после, всё так же крадучись, вернулась к машине. Второй пункт: «подготовить всё к спектаклю».
Время почти четыре утра.
Превозмогая усталость, я как можно незаметнее и быстрее принялась складывать хлам из салона пикапа в черный мешок, при этом чувствуя себя самой мерзкой преступницей.
Я собиралась украсть чужую жизнь. Присвоить человека, которого даже не знала.
Мне понадобилось полчаса, чтобы вычистить от грязи автомобиль. Не тронутыми остались лишь пластинки и компакт-диски с музыкой. Я терла, скребла и вымывала салон так тщательно, будто пыталась избавиться от улик. От подтверждения своего обмана. Пальцы покраснели, но я не думала о дискомфорте. Мне надо было успеть.
Весь мусор я с горем пополам дотащила до контейнеров в конце парковки. Мне повезло, что за всё это время не
