что-то из их прошлого, чтобы они озверели.
За подобными существами охотится Союль, и раньше Харин думала, он убивает их по приказу Тангуна. Но она ошиблась насчёт своего бывшего мужа – Союль действует по своей воле и исполняет только свои прихоти. Например, сажает бывшую возлюбленную в бочку и даёт каким-то смертным бездарям двадцать серебряных монет, чтобы те закинули его сокровище на безлюдный остров и бросили там в одиночестве. Харин, видимо, должна была отчаяться и с головой нырнуть в пучину страданий, чтобы Союль приплыл за ней, словно спаситель, и забрал с собой. Обратно в свои объятия. Проклятый манипулятор.
– Скажи-ка мне, дорогой дружочек, – Харин присаживается на камень у реки и склоняется над текущей в ней ледяной водой. Отражение призрака появляется над её дрожащим в воде лицом. – Как тебя зовут, говоришь?
Призрак молчит, прячет глаза.
– Что? – почти пугается Харин. – Не помнишь тоже? Это плохо для тебя, очень плохо…
– Джи, – выдыхает призрак. – Бабушка звала меня Джи.
Отлично. У этого малыша есть имя и бабуля, уже кое-что.
– Что ж, Джи, – усмехается Харин. – Сдаётся мне, ты умер уже давно. Придётся поискать твоё тело, если от него ещё хоть что-то осталось. И, кажется, ты не простой призрак, если к той старой лачуге привязался, хотя трупа твоего рядом нет.
Джи кажется расстроенным, он весь вспыхивает на солнце и тут же тускнеет. Чтобы отвлечь его, Харин ведёт их обоих обратно к хижине.
– Ты сказал, можешь ещё рыбы приготовить, так? – Джи кивает. – Тогда зажарь ещё пару окуней, давай восстановим силы и решим, что с тобой делать.
Файл 4. Одна нога, одна голова
Харин садится на кожаный диван в центре тонущего в полумраке кабинета и вся подбирается. Огни ночного Хансона вливаются в комнату сквозь панорамные окна от стены до стены. Харин косится на них, отмечая, что письменный стол хозяина кабинета стоит ровно по центру литого стекла, между двумя чёрными колоннами. Нормально ему с такой высоты город осматривать каждый день? Как будто права на него имеет, индюк напыщенный.
– Не надо злиться, дорогая, – говорит Союль и садится напротив Харин. Его колени в выглаженных дорогих брюках упираются в журнальный столик между ними.
– Как же не злиться, если я твою рожу вижу, – огрызается Харин. Союль кривит губы в довольной ухмылке. Так бы и врезала по этой наглой физиономии, да она сюда не ругаться пришла, Джи прав.
Он топчется у дверей, и Харин дёргает головой: «Сядь уже рядом, дурачина». Джи устраивается на диване с ней, на Союля старается не смотреть. Вот тебе и защитник.
– А я помню тебя, мальчик, – говорит вдруг Союль и смотрит прямо на Джи. Тот вжимается в спинку дивана, кожа под его лопатками скрипит, и в них почти слышится испуганный стон. – Что ты дрожишь? Тебе сколько, кстати?
– Со мной говори, – встревает Харин и машет перед лицом Союля рукой с длинными ярко-красными ногтями. – К нему не лезь, он тебе ничего не сделал.
– Ну
