style="font-size:15px;"> – Верните домой моё тело, и мы в расчёте, – отвечает оно.
Харин снова кивает. Тень уплотняется и становится призраком молодого человека с длинными волосами и желтоватой кожей[22]. Харин невольно косится на него, пусть не должна: обращение любого квисина – дело весьма интимное, и наблюдать за этим как минимум невежливо, а порой и опасно. Харин лишь однажды видела, как Союль принял нечеловеческий, родной, облик, хотя они знакомы больше столетия.
– Интересно выглядишь, – замечает Харин, когда молодой человек садится перед ней и берёт рыбу с земли своей рукой. Он молча протягивает ей еду, Харин хватает ту губами и жадно жуёт. – Вкусно, – сообщает она. Призрак смущённо улыбается. Видимо, он впервые обратился человеком перед кем-то, не знает, как себя вести. Говорить не разучился – уже хорошо.
– Я могу ещё приготовить, – с трудом произносит он. Харин утирает рот тыльной стороной покалеченной руки и шипит от боли.
– Ты меня ночью пожрал? – спрашивает она, хотя уже знает ответ и просто хочет удостовериться, что её новый приятель не из хитрюг. Тот кивает и почти краснеет – если бы призраки могли краснеть, этот залился бы краской от высокого лба до самой шеи. – Да ладно, я всё понимаю. Я бы тоже пожрала угодившего в мою ловушку человека.
– Вы же не человек, – удивлённо говорит призрак. – У вас хвосты как у лисы.
– О, ты прав, – Харин усмехается. – Кумихо я. Была человеком, теперь в лису превращаюсь по щелчку пальцев.
– Покажете?
В молодом призраке любопытства, как в целом ребёнке. Харин позволяет себе лёгкую улыбку – давно она не встречала таких воодушевлённых из мира духов.
– Как только силы восстановлю, – отвечает она и склоняется ближе к призраку. Тот, наоборот, медленно отстраняется. – Меня больше интересует, кем ты был раньше и почему теперь в хижине живёшь, как потеряшка? Силы есть тело себе из тени собрать, так чего не уйдёшь?
Он выглядит как крестьянин – длинные несобранные волосы, загорелая кожа, – но одет в чонбок[23] из дорогой ткани, словно при жизни был воином из дворцовой стражи в столице или вроде того.
– Не могу, – отвечает призрак после заминки, будто раздумывает, говорить ли правду. – До того, как вы пришли, я не знал, что ещё существую.
Харин щурится; из-за уплотнившейся спины призрака ей в лицо бьёт яркий луч весеннего солнца. Сезон хлебных дождей в самом разгаре, ночи теперь теплее и не надо искать укрытия у огня, можно спать под открытым небом на стоге сена. Ну, или в развалившейся хижине на берегу реки.
– Хм, – задумчиво тянет Харин, – видно, ты к месту привязан. И к телу. Где твоё тело? Кого мне домой возвращать?
Призрак указывает на восток, в сторону излучины реки, где устье распадается на два, как ветки рогатки. Неудивительно, что Харин никакой энергии рядом с хижиной не почуяла – у воды мертвецов всегда или столь много, что дух каждого
В Чосоне люди с желтоватой, то есть загорелой кожей были выходцами из бедного сословия. Считалось, что чем бледнее у человека кожа, тем он благороднее.
Одежда военного в Чосоне.
