смотреть на него, даже улыбаюсь зачем-то. Ну смысл ему меня убивать? Ладно бы за дело, а мы только приехали, накосячить физически не успели. Понимаю, что в глазах у него нет ничего, кроме желания меня ебнуть. И еще кого-нибудь в довесок.
– Ладно, ПТУР выдам позже тебе. Пока отдыхайте, не до вас.
Позже Макса забрали. Подошел командир помладше, задал пару вопросов и увез Макса на передок. Ближайшие полтора месяца мы друг друга не увидим. Наверное, это и было самым страшным. Ни окружение, ни раскаты ствольной артиллерии не напрягали так, как неизвестность. Ты четко осознаешь, что попал в обстановку, в которой полностью лишен возможности распоряжаться своей судьбой. Мы с Максом планировали воевать вместе, бок о бок. Судьба и командиры решили иначе. И кто мы такие, чтобы спорить с ними? Ко мне тоже позже подошел познакомиться другой командир. Афганец по нации, «игровой» по масти (заключенный, который профессионально играет в азартные игры. – Ред.). Порядочный арестант в общем.
– Если будешь хуевертить, я тебя ебну. ПТУР я тебе искать иду.
– Мне с тобой?
– Нет.
– Тут ждать?
– Сиди тут, жди.
Говорил он с жестким акцентом, сначала я его почти не понимал. Но несмотря на то что, как и другой командир, афганец тоже грозился меня убить, я ему понравился. Он пришел через час довольный, сказал, что ПТУР не нашел и я могу пока отдыхать, на сегодня война отменяется. Меня назначили старшим расчета и выдали двух бойцов из тех, с кем я приехал. Ну отлично. Со своими буду. Решили поесть сухпай, что нам выдали еще по приезду. Один из моих возмущается:
– Почему тут все зэки? Я с зэками не хочу!
– Ну ты и не с зэками, ты со мной, чего ты переживаешь.
– А командир тоже зэк. Это как вообще его командиром поставили?
Зэки действительно часто были командирами взводов. «Вагнер» руководствовался принципом «каждому по заслугам», и если человек заслуживает быть командиром, то он им будет, независимо от того, зэк он или нет. Я не понимал повода для беспокойства. Боится, что зэки его шмотки стирать заставят? Или ВИЧ подхватит? А что он делать с ними собрался-то, что ВИЧ подхватить боится? ВИЧ меня не смущал, хотя и вичевые среди бойцов были. Их «помечали» красными браслетами на запястье, которые под страхом смерти запрещено было снимать. Просто решил для себя, что при ранении не буду им помощь оказывать. Пусть со своими держатся.
Афганец пришел через пару часов:
– На позицию со мной поедешь.
– А ПТУР потом дадут?
– Давай собирайся, надо БК пацанам закинуть и поесть.
Видимо, решил проверить, не испугаюсь ли я ехать с ним или типа того. Сам он не боялся. Наедине афганец рассказывал, что воевал в ИГИЛ[2] (страшном и запрещенном. – Ред.) и ему не страшно ничего, его жизнь в руках Аллаха. Я был спокоен, хохлов он не любил даже больше, чем кафиров.
– Так ты за ИГИЛ сидел?
– Нет.
Мы запрыгиваем в «буханку», к этому моменту уже совсем стемнело. Ночь в прифронтовой зоне – сплошная темень. Безлунное небо, ни одного
Запрещенная в Российской Федерации террористическая организация.
