сказал:
– Я положу ваши деньги на камин в комнате справа.
Грузчики быстро подсуетились, но когда пришли на второй этаж, хозяин уже исчез…
Главный пересчитал оплату, довольно цокнул и потом сказал, иронически расшаркиваясь:
– Все на месте… и даже больше… Спасибо, хозяин, и до встречи!.. Нет… Так я сказать не могу, я же вас даже не видел… Но все равно, вы человек хороший… Пошли, ребята! До свидания!
На лестнице раздался топот подбитых ботинок, кто-то громко споткнулся, затем дверь с силой захлопнули.
Арендатор прислушивался несколько минут, не двигаясь, стоя вверху лестницы.
Окончательно убедившись, что грузчики ушли, «тип» очень быстро спустился, опустил задвижку на входной двери, зажег свечу, сел на старый красный диван, стоящий посреди ужасного беспорядка. Он схватился за голову и зарыдал…
II
Кем был этот несчастный? Откуда он явился? Почему при его приближении все вдруг отводили взгляд?
Значит ли это, что он был человеком ужасным, отвратительным?.. Да… Он был уродлив, невероятно безобразен, такое уродство превосходило все, что только можно себе представить. Не то чтобы его лицо было поражено какой-нибудь волчанкой, изрыто отвратительными язвами или покрыто глубокими рубцами… Кожа была нетронутой и черты лица ровными, с ним не произошло никаких катастроф. Что делало обладателя сего лица отвратительным и безобразным, так это цвет… Кожа была синяя, равномерно синяя, и то был не тот апоплексический синий, похожий на цвет винного осадка, а яркий, заметный, почти чистый синий, где-то между берлинской лазурью и ультрамарином.
Я долго прожил в больницах и видывал там все формы уродств, все ужасы, какими природа иногда любит помучить наше бедное человечество, но никогда не встречал более отталкивающего чудища, чем тот, чью душераздирающую повесть я взялся рассказать.
Ничто не поражало сильнее, чем это лицо, казавшееся лицом разлагающегося трупа. И все же на нем горели желтые глаза, в которых читалась боль от продолжающегося существования и раздражение от того, что его обладателя уже не причисляют к живым… Только перо Эдгара По могло бы достойно описать столь кошмарное зрелище… По телу шла дрожь, и одновременно просыпалось любопытство.
Но все же этот человек некогда был красив!.. Его длинные кудрявые волосы отливали рыжеватым золотом, глубокие, с бархатными ресницами глаза заставляли засматриваться не одну женщину, когда он читал лекции в Сорбонне о сухой бактериологии.
Поскольку к нему на занятия многие привыкли ходить как на пятичасовое чаепитие, на трибунах широкого амфитеатра наблюдался разительный контраст между светскими барышнями в сияющих туалетах, сидящими рядом с бледными от бессонных ночей зубрилами и русскими студентами в тугих бедных сюртуках.
Смущенные таким женским нашествием, ученики Марсьяля Прока в конце концов садились кучкой на верхние места, где время от времени неподобающе
