было тепло; угли прогорали – становилось зябко. Калач замерз на столе так, что разгрызть его утром не представилось возможным.
Дровами и водой обеспечивало исправно тюремное начальство. Обедать и ужинать коллежскому секретарю приходилось в трактирах. Благо, что их в Енисейско было более чем предостаточно.
Когда же, в особенности, приходилось ложиться в кровать, а уж тем более вставать с неё, Модест нервно дрыгал ступнями, ища пальцами ног ледяные шлёпанцы. Морально и психически готовился, да что обманываться, он никогда не бывал готов. Жизнь подлая заставляла. Да надобность собираться на службу. Или иначе выгонят: останешься без жалования, без пенсии, и чего-нибудь ещё этакое там…
– И-и-иха!!! – в точности бесстрашный ковбой со Среднего Запада Фенимора Купера из журнала «Русский телеграф» издавал Модест боевой клич, вскакивая с постели. Вечером наоборот – со стоном забираясь в кровать…
О том, что Яшка Потапов водил закадычную дружбу с Зубовым, а голова управы Аполлон Красиков, напротив – держался крепко Василия Кобылина, Модест Францевич сразу вскрыл «пасьянс». Но решил оставить положение в том неудобном виде, какое сложилось…
Был еще один вариант заселиться в комнату дома вдовы Григорьевой. Но дом тот стоял на отшибе, возле самого леса, а окна выходили на местное кладбище.
Но уж больно Модест страшился волков, медведей и прочих хищников таёжных. до обморока боялся, аж страсть какая, покойников.
Когда был маленьким, нянька напугала сильно, нашептывая зловеще на самое ушко: «придёт ночью покойничек-то, а сам весь синий, синий, и утащит тебя, ежели слушаться не будешь».
– Я же слушаюсь, нянечка!
– А он придет…
– Я же… я же, – малец не раз описывался.
Модест проснулся. И, правда, захотелось до ветру.
За окном мело. За какие-то считанные часы лютые морозы сменили метели. Чёрные низкие тучи, бешено проносившиеся, и казалось, цепляющие верхушки кедров, закрыли всё звёздное небо. И, казалось, что рассвет не наступит никогда. И никогда не растают эти сугробы. И только медведи с синими покойниками будут бродить в вечной мгле…
– — – — – — – — – — —
– А я тебе вот что скажу, Егор! – не надо искать лёгких путей!
– А в чём смысл-то, ваше благородие? – насупился Егор.
– Как в чём?! А в том, что долгий путь продлевает жизнь, а трудности – делают её интереснее…
– Вам-то хорошо! А мне страдать…
– Ну, пойми, Егор! Ты мне здесь, в этом доме нужен. Смотри, как хорошо видны дворы «наших подопечных господ» из твоих окон!
– Но когда эта Спиридониха будет подыхать, – аж всхлипнул Егор, – я, ваше благородие, не пойду дощечки на потолке разбирать!
Вольф пристально всмотрелся в подручного, – про какие «дощечки на потолке» говоришь?
– Про те, Модест Францевич, что надобно будет
