style="font-size:15px;"> нос. Огуречный запах рассвета.
глаза. Зажигаются звуки. Плещется радугой утренняя земля.
уши. Небо пахнет водой. Сосны слегка охрипли. Рыхлые вздохи облаков. Лиловые ливни птичьих песен.
нос. Светло-жёлтые пушистые запахи недавно вылупившихся птенцов.
уши. Возгласы флоксов, горение лилий, свет так и тянет мысочки лучей, танцует Брамса.
волосы (колеблемые ветром). Наконец ты со мной, ветерок, как мне спокойно, мирно.
нос. Как легко и весело вы прикасаетесь ко мне. Ой, щекотно!
подмышки. Хи-хи.
руки (раскрывая объятие). Как славно, что все помирились. Пора перестать сражаться с ним и друг с другом, перейдём перевал переходного возраста вместе.
рот. Клади картошку в окрошку, а любовь …
попа. Труляля. Пык-прык. Скок.
член (чётко). Всегда готов.
ладони (дирижируя). Вместе!
все хором. Я люблю тебя. Я люблю тебя. (С расстановкой.) Я тебя люблю.
девичий голос. Это ещё что? Пиончики … Мои любимые цветы. Васька! Что ты делаешь на моём балконе?!
Занавес
Александр Архангельский
Крупный план
Ранним утром они прилетели в Архангельск – звонкий, холодный. Возле деревянного особняка Суркова записали дурацкий стендап. Смуглый ведущий с трёхдневной щетинкой, обмотанный ярко-оранжевым шарфом, долго ходил вдоль забора и зубрил невыносимый текст: мы находимся в том самом городе, который … гордится и помнит … и буквально за моей спиной … уберите этих чёртовых детей из кадра … мы находимся в том самом городе, который … Девушка-координатор, плотная, в розовой тесной футболке, подбежала с модным термосом, напоила ведущего чаем. Ведущий успокоился, размяк. И снова пошёл вдоль забора, уверенным прыгучим шагом:
– Город, который помнит и гордится …
Крикнув “Было!”, Митя наспех прописал фоны́, крупным планом взял табличку музыкальной школы, честно отработал скучное задание. Технику сгрузили в праворульку, неизвестно как попавшую на севера́, и поехали “на историческую родину великого учёного, поэта, патриота Ломоносова, восторг внезапный ум пленил, ведёт на верх горы высокой”.
Приличная дорога быстро кончилась. Подкидывало на ухабах; комары плотоядно зудели; девушка-координатор пшикала пульверизатором: машина пропахла лавандой и хвоей, дышать было нечем, но комары не собирались умирать. Крупный неухоженный видеоинженер, от которого разило перегаром (накануне он работал в подмосковной Жуковке, на презентации каких-то крымских коньяков), спрятался в похмельный сон; водитель слушал вечных “Тату”, нас не догонят, нас не догонят, нас не догоня-а-а-ат. А Митя мрачно смотрел на дорогу.
Тут было нечего снимать! Кусты-недомерки, куцые берёзки, плоская усталая земля. Идеально для артхаусного фильма, никуда не годится для дока. Дёрнуло их заявиться в июне, когда всё бестелесное, неразличимое, как буддийское молитвенное пение … Знал бы, отказался наотрез. Он вообще попал сюда случайно: заскочил на студию за гонораром и в бухгалтерии
