что старая госпожа чуть нахмурилась, движения служанок стали еще мягче и нежнее, дабы не потревожить ее.
«Тебе больше не нужно разыгрывать спектакль, чтобы защитить меня».
Фраза внезапно всплыла в памяти старухи, отчего она тут же открыла глаза и как будто бы увидела в водяном паре спокойное лицо этой девушки.
«Защитить меня».
Она знала, что все делалось только ради того, чтобы уберечь саму себя.
Но понимала ли она, что семья Нин – не те люди, с которыми стоило связываться? Осознавала ли, что если родственники не осуждали ее действий, то семья Нин обязательно преподаст урок? Догадывалась ли, что с ее ужасной репутацией семья Нин не стала бы ей помогать, поэтому девушка ни за что бы не выкарабкалась из этого болота?
Проклятье… она и в самом деле сказала эти два слова? Она вообще понимала их смысл? Понимала ведь?.. Понимала?..
Вот почему старая госпожа пошла к внучке. Это таилось где-то на подсознательном уровне – желание поговорить и лично подтвердить свои догадки.
Старуха рассмеялась и откинулась назад. Когда служанки собрались в очередной раз подлить воды, она вновь села.
– Достаточно, – бросила она и вышла из ванной в сопровождении прислуги.
Следовало прекратить гадать на кофейной гуще и просто дождаться возвращения служанки Чжоу.
Минувшей ночью почти все члены семьи Фан спали очень неспокойно, а вот Цзюнь Чжэньчжэнь спала как младенец. Вероятно, это из-за того, что она сильно вымоталась. Когда девушка проснулась, солнце уже давно встало.
В комнате было достаточно тепло. Помимо спертого воздуха, никакого дискомфорта Чжэньчжэнь не испытывала.
Юная госпожа Цзюнь потянулась к занавеске, и утренние лучи проникли внутрь через прозрачное стекло. Они обворожительно легли на стоявшую на подоконнике вазу, а затем на распустившийся букет нарциссов, который стоял на столе чуть поодаль.
Эта крохотная комната была шикарно обустроена, а самое главное – в ней было не холодно.
– …Почему чай уже остыл? Разве я не просила тебя использовать горячую воду?
Снаружи доносился недовольный голос Лю-эр, которая с явной заносчивостью устроила прислуге головомойку.
Справедливости ради, юная госпожа со своей служанкой еще никогда не жили в таком комфорте, как сейчас. Семья Цзюнь была довольно бедна, и когда Лю-эр оказывалась в доме Фан, то отыгрывалась, не сдерживая себя.
Почти никогда не наслаждавшаяся благами Лю-эр брала от жизни все при первой же возможности, на что имела полное право. Унизительно это или нет – ей было плевать.
Юная госпожа Цзюнь улыбнулась, встала с кровати и открыла лакированную шкатулку на туалетном столике, где поверх золотых нефритовых шпилек лежала денежная купюра на пять тысяч таэлей, которую она вчера потребовала у семьи Нин.
Деньги, которые на самом деле принадлежали ей.
Пять тысяч таэлей – это не много и не мало, но вполне достаточно
