сейчас в Западной Европе этот показатель составляет 50 процентов).
В «домашних» странах мужчины незначительно превосходили женщин по численности. Заметим, что такое соотношение, как правило, совершенно не свойственно культурам с ранними браками. В социумах, где женщины сами зарабатывают, они достигают зрелого возраста в гораздо большем количестве. Там, где женщины ассоциировались в большей степени с ролью производительницы потомства, некой необходимостью на определенный период, которая связана с денежными тратами, они реже доживали до периода зрелости.
Из записей видно, что в некоторых деревнях Юго-Западной Франции было дважды зафиксировано одинаковое количество мальчиков и девочек. Наиболее безобидное тому объяснение – рождению мальчиков придавали большее значение, чем рождению девочек, и поэтому их появление на свет гораздо чаще и регулярнее фиксировалось в официальных документах. Однако есть и гораздо менее приятный, но признанный в качестве официального вариант – ранние браки приводили к детоубийству, формировали отношение к девочкам как к обузе или, в лучшем случае, объекту пренебрежения. Нужно принять во внимание, что в обществе позднего брака из-за приблизительно одинакового количества рождающихся мальчиков и девочек большое количество мужчин не вступало в брак (от 20 до 30 процентов – обычная цифра). В целом женатые пары составляли лишь треть всего населения. (Сегодняшние цифры по Западной Европе приближаются к 50 процентам.)
Следует отметить, что побочным эффектом такого положения дел являлось большое количество внебрачных детей. Высокие показатели были определены для стран «домашней» Европы. Во Флоренции в XVI–XVII веках один из десяти новорожденных был брошен матерью; в Тулузе подобная цифра возросла к концу века до двух из десяти, а иногда, в особо трудные экономические периоды, она поднималась до четырех из десяти. В 70-х годах XVII века в Париже ежегодно более 300 детей оказывались брошенными. Если сравнить эти данные с Амстердамом 1700 года, то окажется, что там было зарегистрировано только 20 незаконнорожденных детей при населении вдвое меньшем, чем во французской столице.
Странами брошенных детей были Франция, Бельгия, Португалия, Испания, Ирландия, Италия, Польша, позже – Чехия (40 процентов всех младенцев в Праге в начале XIX века) и Австрия (50 процентов детей в Вене были брошены, по данным приблизительно того же периода). Количество незаконнорожденных оказывается примерно одинаковым в «домашних» и «недомашних» странах.
В XVI столетии уровень численности незаконнорожденных в «домашних» странах был низок как никогда: например, в одном приходе в Саффолке, где до 1600 года не было ни одного незаконнорожденного, в последующие пятьдесят лет зарегистрирован один на 144 родившихся младенцев. К XVIII столетию, когда урбанизация и индустриализация кардинально изменили социальную действительность, эти показатели в Саффолке изменились – каждый 33-й новорожденный был незаконнорожденным,
